Whatsapp
и
Telegram
!
Статьи Аудио Видео Фото Блоги Магазин
English עברית Deutsch
Движение «Гуш-Эмуним» придерживалось тактики широкого оповещения и обсуждения всех своих намерений. Если ими намечались какие-то мероприятия, об этом уже писали в прессе и знал весь Израиль.

Наши успехи в раскопках на кладбище и синагоги «Авраам-авину» повлияли на образ мышления активистов еврейского заселения территорий. Это хорошо выразил в своих теоретически-философских высказываниях Ханан Порат. Однажды у него состоялась беседа с равом Левингером в Кирьят-Арба, и он сказал приблизительно следующее: «Профессор Тавгер преподнес нам урок иного подхода к действительности, другую систему отношений с администрацией и арабским населением. Раскопки без официального разрешения властей, без широкой огласки в печати, без приглашения работников телевидения, без корреспондентов радио и газет… Тактические успехи налицо и надо бы это продолжить. Несмотря на то, что это противоречит тактике движения “Гуш-Эмуним”.»

Одним словом, Ханан Порат одобрил мою систему, предлагая использовать накопленный опыт.

И еще Ханан Порат спросил у меня, не знаю ли я объекта, где они тоже могли бы приложить свои силы и начать реставрационные работы.

— Пожалуйста, объектов полно! — ответил я и повел их в один из еврейских домов Хеврона, что по сей день пустуют.

Вошли, стали его осматривать. Кругом полно пыли и грязи, на втором этаже кучи битого камня. Арабы, видимо, пытались сделать перегородки из каменных блоков и бетона. Перегородки уже стояли, но были местами выломаны. Кем и как — неизвестно. Все окна и двери, естественно, выбиты.

— Отлично, — ответил Ханан Порат. — Этот дом и будет нашим объектом, — и уехал дальше.

Движение «Гуш-Эмуним» придерживалось тактики широкого оповещения и обсуждения всех своих намерений. Если ими намечались какие-то мероприятия: вылазки, устройство новых поселений без ведома властей и т.д., то на первой же стадии, через несколько часов, об этом уже писали в прессе и знал весь Израиль. Но перед этим они вели длительную «дипломатическую подготовку»: запрашивали разрешение — и не получали его, вели переговоры с членами Кнессета …

Рав Левингер неоднократно высказывался по поводу их тактики. Он говорил, что народ должен обо всем знать, должен поддерживать их, и это в конце концов принесет положительные результаты.

Мой подход был совершенно иным. Я никого не собирался ни учить, ни перевоспитывать. Если уж кому-то надо учиться, то это мне у народа. Людей много, у каждого свой характер, свои знания, свои мнения. Учиться можно даже у арабов. А еще точнее, я пытался «выучить» действительность и на основе этого планировать свои действия. Моя система была чисто научной. В основе ее всегда лежали действительные факты, которые я тщательно изучал. Для них — Ханана Пората и деятелей из «Гуш-Эмуним» — прежде всего была политика. Им необходима известность со всеми вытекающими отсюда последствиями: воздействие на массы, большее число сторонников, депутатские места в Кнессете на ближайших выборах. И в отношении военной администрации я придерживался тех же принципов: реагировать только на действия, а не на формулировки. Рав Левингер время от времени повторял, что военные — это тоже евреи, только в военной форме, простые парни, не кончавшие ешив,их надо обучать. Но,как любил выражаться Элиэзер: «Мы никому рентгена души не делаем!». Я не льстил никогда губернатору, не взывал к его «еврейскому сердцу», не упрекал его, что он не кончал ешивы, не получил еврейского образования. Ведь образование можно получить не только в ешиве. Разве только воспитанники ешив «Мерказ га-рав» получают правильное образование? И неизвестно, следует ли всех парней воспитывать только таким образом.

Хочу рассказать и о второй попытке поселиться в Бейт-Хадасса. Здание это стоит в самом центре Хеврона. Хотя оно и пустовало, захватить его, закрепиться в нем было трудно. Военная администрация, как всегда, боялась открытых конфликтов с арабами. По их мнению, если имеется хоть какой-то контакт евреев с арабами, то это уже конфликт, уже проблема. А если мы займем Хадассу, то тут контакты арабов с евреями будут постоянными.

Я лично был уверен, что можно легко обойтись без конфликта: взять и вселиться в здание Бейт-Хадасса спокойно и тихо. Но ведь военная администрация первая поднимет шум! Поэтому, думал я, лучше направить наши действия на Еврейский квартал, который находится подальше от центра. Там много пустых домов. Часть из них нуждается в серьезном ремонте, часть — в небольшом. В них почти сразу можно вселиться и жить. Это не центр, хотя и близко от него. И это место заслоняет шумный базар.

Возле Бейт-Хадасса вскоре появилась группа учащихся ешивы во главе с Замбишем. Это не были люди Ханана Пората. Они действовали и без указаний рава Левингера, скорее — вопреки им. Это было начало конфликта: ученики ешивы рава Левингера стали действовать по своему усмотрению, хоть и поставили его в известность. Я знал об этом и всячески Замбишу стал помогать. Шансы на успех были мизерны, но всякую инициативу нужно было поддерживать. Помощь моя заключалась в том, что я снабжал их орудиями труда с кладбища: лопатами, тележками, корзинами…Сын мой тоже присоединился к Замбишу и его группе. Расчистка продолжалась дня два, поскольку работали энергично и было много людей. Верхний этаж был вычищен полностью, работница ешивы вымыла там полы, и все блестело. Потрудились, одним словом, замечательно. Но это был далеко не конец. Я говорил уже, что были там кучи камней, рухляди, мусора.

К концу второго дня в «Бейт-Хадасса» появился губернатор и запретил работать. Никакой стражи он не поставил, приказ был устный. Два дня ученики ешив ничего не делали. Правда, была суббота, после чего группа Замбиша снова принялась за дело. Они принесли «арон га-кодеш» и стали молиться. И это было ошибкой. Несмотря на то, что военный губернатор отдал приказ устно и солдат не приставил, работать надо было тайно, либо по ночам. Начинать же молиться — было преждевременно. В соответствии с нормами администрация просто обязана была отреагировать. Солдаты стали выгонять евреев, а те снова врывались. Их выгоняли, а они опять врывались. И так — много раз.Когда же не было возможности прорваться через заслоны, чтобы молиться внутри, они пели и танцевали возле здания, молились и снова пели и танцевали. Военные власти реагировали все жестче.

Губернатор сильно нервничал. Он, губернатор, в принципе неплохо к нам относился, в глубине души мечтал о заселении евреями Хеврона, но откровенно боялся. Не знаю точно, чего он, бедный, боялся, но действовать стал очень решительно: евреев партиями арестовывали…

***

На этом записи профессора Тавгера обрываются. Судя по оставшимся планам и наброскам, он обо многом еще хотел написать. Хотел — и не успел…

Одна из глав должна была рассказать о суде в Беэр-Шеве: «Государство Израиль против Бен-Циона Тавгера и Элиэзера Бройера». О суде, который длился около двух лет, на который ушло много времени, сил, нервов. Им угрожало тюремное заключение сроком от семи до девяти лет. Они вышли оттуда победителями, полностью оправданными. Думали, что перед ними извинятся, попытаются что-то объяснить, загладить. Этого не произошло.

Профессор Тавгер считал, что настоящей причиной передачи их «дела» в суд были события кануна Йом-Кипур 1976 года. Арабы ворвались в Меарат га-Махпела, разгромили все, что было приготовлено к святому дню, разорвали свитки Торы, молитвенники. Военная администрация вынуждена была как-то реагировать на происшедшие события. И по указанию «свыше» — найти виновных с обеих сторон (!) — решили доказать, что евреи «раздразнили» арабов. Вот тогда-то были подняты старые «дела», среди них — и события полугодовой давности, Шошан Пурим 1976 г., которые Тавгер подробно описал в своих воспоминаниях.

Невозможно рассказать историю суда словами Бен-Циона Тавгера. Но можно привести выдержки из перевода приговора судьи. Вот они:

Окружной суд в Беэр-Шеве.

Уголовное дело 475/76

Оба подсудимых обвиняются в шантаже с применением силы и угроз…и в причинении материальных убытков…

Дополнительно к этому подсудимый №1 Тавгер обвиняется в нападении…

Указанные выше преступления были приведены в исправленном обвинительном заключении, представленном суду 9.12.76.

Согласно обвинительному заключению, представленному 24.10.76, подсудимые обвинялись только в одном преступлении…

Обвинение утверждает, что 17.3.76 подсудимые — вместе с двумя другими людьми — угрожали оружием трем жителям Хеврона, один из которых — судья религиозного суда — и вынудили их разбирать заграждение на дороге в Хевроне, относить камни, из которых оно состояло, на обочину дороги. Кроме того, обвинение утверждает, что… подсудимые с умыслом нанесли ущерб имуществу человека по имени Махмуд Эль-Шарбати тем, что порезали покрышки и разбили переднее стекло его грузовика.

В отношении подсудимого №1 обвинение утверждает, что в конце августа — начале сентября 1976 года он, вопреки закону, напал в Хевроне на г-на Цви Барэля, бывшего тогда заместителем военного губернатора, и на городского инженера г. Хеврона. Нападение состояло в том, что он вывалил на них содержимое тележки с песком, а также резиновой корзины, полной песка и камней, когда они пришли проверить ущерб, который подсудимый нанес во время раскопок в том месте синагога «Авраам-авину»

Для связи между различными фактами, приводившимися в свидетельствах, важно знать о личности и работе каждого из подсудимых.

Подсудимый №1 родился в России в 1930 году и был там профессором физики. Он приехал в страну в 1972 г. и работал профессором Тель-Авивского университета. После того, как он переехал в 1974 г. в Кирьят-Арба, он начал работать профессором в Технологическом колледже в Иерусалиме и одновременно — сторожем на еврейском кладбище в Хевроне. Он не ограничился в своей работе только охраной, так как святость этого места, по его мнению и по мнению тех, кто его послал, заставляла его заботиться о восстановлении кладбища, корчевании виноградников, фруктовых деревьев и других растений, которые росли там с тех пор, как прекратилось еврейское поселение, а также о поисках могил и памятников, которые были скрыты растениями и пылью. В декабре 1975 г. он также открыл синагогу, которая во времена, когда там жили евреи, была известна под именем «Авраам-авину», а теперь была погребена под навозом. Восстановил синагогу, и некоторые жители Кирьят-Арба, а также другие евреи,… начали там молиться…

а) Дело о порезанных покрышках грузовика.

Это событие произошло, как было сказано, 17.3.76, когда в Хевроне были беспорядки, демонстрации, строительство заграждений из камней и горящих покрышек на дорогах, кидание камней демонстрантами или другими арабскими жителями в военных и в машины проезжавших евреев.

…необходимо добавить, что путь расследования, избранный полицией или кем-то другим, кто был за это ответственен, кажется странным. Нет никакого заявления, которое было бы принято…в день происшествия, т.е. 17.3.76. Только 19.5.76 кто-то в полиции вспомнил, что надо снять показания с обвиняемых…

…Третий свидетель по этому делу — …г-н Эхуд Баркин, из киббуца Гват, который в день происшествия, 17.3.76, был там в качестве офицера-резервиста.

…В свете других свидетельских показаний, включая и показания самих подсудимых, трудно представить себе, что кто-то из обвиняемых мог поднять руку и порезать одну за другой две покрышки, как сказал этот свидетель, когда возле него стояли военные.

…Подытоживая это дело, я пришел к заключению, что невозможно опереться на показания свидетелей обвинения, и я предпочитаю им показания подсудимых. Необходимо добавить, что обстановка в тот день была напряженной,… и у обвиняемых был интерес устранять заграждения, а не создавать их…Ясно, что вокруг было немало других людей, которых свидетели обвинения не знали. Подсудимых они знали хорошо, так как те ходили каждый день на работу и обратно, и могло быть, что обвиняемые выбраны именно из этих соображений, так как не было возможности определить, кто были другие люди. Здесь не место обращаться ко взглядам свидетеля Баркина на поселенцев Кирьят-Арба, однако поучителен факт, что этот свидетель вовсе не опровергал того, что он сказал кирьят-арбовцам, что они — фанатики и что они — причина всех беспорядков, и что надо выкинуть их из города, и он рад выполнить это…. Он сказал, что поселенцы «только мешали армии» и что сам факт их присутствия в городе «был провокацией». Это было сказано после того, как свидетель видел, как в военных бросали камни дети, а также взрослые — с крыш домов. Жители Кирьят-Арба занимались расчисткой — убирали головешки, покрышки и всякие другие предметы из заграждений. Возможно, свидетель не знал, как подсудимые и другие кирьят-арбовцы спасали туристов, сопровождали два автобуса, которые были в ресторане Кацовера. Но мне ясно, что его взгляды по отношению к подсудимым таковы, что правдивость его показаний весьма сомнительна.

6) Дело о выбрасывании мусора от раскопок возле синагоги «Авраам-авину».

…Что касается фактической стороны дела, следует отметить, что хотя этот случай произошел в конце августа или в начале сентября 1976 г., жалобы в полицию были поданы 13.10.76 и 10.10.76, т.е. примерно спустя полтора месяца. Следует принять во внимание, что Йом Кипур в том году был 3.10.76, и тогда, по свидетельствам, в Хевроне были серьезные беспорядки…. Как утверждается, арабы ворвались в Меарат га-Махпела и осквернили и разорвали свитки Торы…Возможно, что жалобы были поданы в результате беспорядков в Хевроне, когда господин Барэль, а может быть, и другие лица в военной администрации, искали, в чем можно обвинить подсудимых…В своем свидетельстве в суде г-н Барэль говорит: «Физически с нами не произошло ничего особенного — одежда испачкалась. В целом, создалось положение, когда стоят представитель муниципалитета и представитель военной администрации, и в каком-то смысле авторитет администрации пострадал. Так как администрация действует в соответствии с возложенными на нее обязанностями, гражданские лица ожидают, что администрация будет достаточно авторитетна в наведении порядка на месте, и никто не будет задевать ее тележками и корзинами*.»

…Чем больше вникаем в показания этих двух свидетелей, тем больше создается впечатление, что они недостаточно точны в своих высказываниях…, и каждый из них помнит или не помнит, что точно произошло в те минуты, когда они были на месте.

…После того, как я взвесил показания этих двух свидетелей, я пришел к выводу, что я должен предпочесть показания подсудимого №1… Объяснение подсудимого №1 оставляет более серьезное впечатление, чем разные описания свидетелей обвинения…

…Необходимо также принять во внимание явную враждебность г-на Барэля по отношению к обоим подсудимым. Частично это нашло выражение в его словах, что настало время свести счеты с обвиняемым №1 и позаботиться, чтобы его отдали под суд, т.к. он причиняет одни неприятности.

…Я не вижу ничего существенного и в других вещах, которые г-н Барэль относит к обвиняемому №1. Обвиняемый №1 произвел на меня впечатление зрелого, солидного человека, который… из ревностной преданности святости кладбища и синагоги делал там то, что он делал.

…Окружной прокурор в своем письменном заключении высказался о подсудимых, что они, по его мнению, относят любой вопрос к политическим рамкам и придают любому поступку политическое значение. Он утверждает, что подсудимые насмехаются над режимом, который пытается навязать им политические взгляды, с которыми они не согласны. И поэтому соврать, чтобы ускользнуть от навязывания политических взглядов, — это, по их мнению, даже мицва. Я должен сознаться, что трудно до конца понять окружного прокурора. И если я даже сумел это сделать, я с ним не согласен. Но какими бы ни были взгляды прокурора на обвиняемых, мне кажется, что во всех конфликтах, которые были в стране между арабами и евреями, всегда были случаи, когда обвинение взваливалось на человека, который ничего не сделал.

… д) Дело об уборке камней из заграждения.

…После того, как я взвесил все доказательства, я пришел к выводу, что необходимо оправдать подсудимых. Возникли сомнения, часть которых связана с показаниями жалующихся, другая часть — с характером работы полиции в этом деле…

…Кто-то в полиции вспомнил 19.5.76, что нужно снять показания у обвиняемых, и только 15.7.76 было записано свидетельство г-на де-Паза полицейского. К кади (религиозному судье) полиция обратилась только 13.10.76.

…В тот день обвиняемые занимались расчисткой нескольких заграждений, так как чувствовали себя обязанными устранить опасность. Так как заграждение предназначено не только для того, чтобы останавливать движение транспорта, но и может служить местом засады — любая машина, остановившаяся там становится беззащитной мишенью для камней или других предметов, кидаемых в машину или в прохожих из засады. Не только обвиняемые, но и жалующиеся видели в расчистке заграждений проявление гражданского долга, поэтому они сетуют не на само действие, а только на позор, который причинен кади или им лично…

На судах, где свидетели заражены националистическим фанатизмом, суд обязан быть особенно осторожным, т.к. из-за этого фанатизма свидетель может не слишком педантично следовать правде. В рассматриваемом случае один из свидетелей — уважаемый судья религиозного суда, другой — секретарь того же суда, третий — адвокат, родственник первых двух. С другой стороны, каждый из обвиняемых — не менее уважаемый человек. Видно, что обвиняемые сыграли роль, достойную похвалы. И критические выражения, сказанные о них окружным прокурором, по-моему, не подходят им. В тот день они рисковали жизнью и собственной безопасностью, когда они сопровождали туристов и удалили их от опасности, занимались расчисткой заграждений, которые угрожали военным и гражданским лицам, находившимся на улице.

… В свете всего сказанного выше, я оправдываю подсудимых по первому пункту и по всем другим пунктам обвинительного заключения, на основании которого они были привлечены к суду.

4.9.78

Бен-Цион Тавгер так многого не успел сделать! Он похоронен на старом еврейском кладбище в Хевроне — том самом, которое он расчищал своими руками.

Дорога, поднимающаяся к кладбищу, обозначена на военных картах как «Дорога Тавгера».

У входа в восстановленную синагогу «Авраам-авину» установлена мемориальная доска в память о нем. И весь этот район называется «Кирьят Бен-Цион».