Ам Исраэль хай 14. Приспособление ко времени

Второй и более резонной возможностью экономического и социального продвижения, кроме крещения, многие евреи видели реформированный иудаизм. Считая, что традиционный иудаизм не имеет будущего в современности и напуганные крещением многих евреев, лидеры еврейской Реформы стали лихорадочно приспосабливать древнюю веру к быстро меняющемуся обществу. Они основывали свое будущее на идеалах девятнадцатого века, жертвуя так тяжело заработанным национальным опытом и историческими истинами, обретенными в течение трех тысяч лет. Они .ставили на кон и проиграли.

Первый реформистский темпл¹ был открыт в Сесене (Германия) в 1810 году. Израиль Якобсон, который возглавил его, ввел там орган, смешанный хор (что запрещает традиция), немецкие церемонии, немецкие песни, немецкие молитвы и церковные одеяния для ритуала. В Берлине темпл был открыт в 1815 году, а в 1823 году его закрыло правительство, издав эдикт: «богослужение евреев следует выполнять согласно традиционному ритуалу без малейших изменений в языке, церемониях, молитвах и песнях».² Но Реформа продолжала расти и, несмотря на большую оппозицию раввинов,³ добилась контроля над многими еврейскими общинами Германии.

Лидером Реформы в борьбе за власть был Авраам Гейгер, активный член общины Бреслау. Радикал, он полностью отрицал талмудический иудаизм. И даже говорил о необходимости отменить все установления иудаизма. Еще более радикальным был Самуэль Гольдхайм, он возглавил потом реформистскую конгрегацию Берлина. Он выступил против обрезания, покрытия головы во время молитвы, ношения талита (ритуальной накидки с кистями) и шофара в Рош аШана. А также использования еврейского языка, веры в Мессию, упоминания Циона (Храмовой горы), Иерусалима и Страны Израиля в службах («у нас нет иной родины, кроме страны рождения и гражданства»), а еврейский шабат Гольдхайм перенес с субботы на христианское воскресенье.

Немецкая Реформа, кроме того, отменила «автоматическую солидарность со всеми евреями». Поэтому она не играла активной роли в протесте 1840 года по поводу кровавого навета в Дамаске и последующего за этим погрома.⁴ К середине девятнадцатого века реформизм сместил с трона Иерусалим ради Берлина.⁵Последователи Реформы больше не называли себя евреями, а «немцами Моисеева вероисповедания».

Первоначальный успех реформистского иудаизма вызывал шок у традиционных раввинов. Но все их усилия остановить новое движение не увенчались успехом. Наоборот, их оппозиция только предоставляла возможность их эмансипированным врагам обвинять на этом основании традиционных евреев в нетерпимости, отсталости и глухоте к социальным переменам. Это было особенно верно, когда германское государство стало поддерживать Реформу, начиная с 1830 года.⁶

Но реформизм отрицал не только сущность традиционного иудаизма. В еще большей мере ему претил образ, отличавший традиционного еврея: традиционные бороды и черные одежды, характерные жесты рук и движения глаз, еврейские диалекты. Все это нужно было устранить, чтобы быть принятыми в цивилизованное европейское общество того времени. Поэтому в духе евангелического фанатизма Реформа принялась искоренять в еврейском народе традиционный образ еврея, он стал для реформистов объектом враждебности. Нетрудно представить себе ответную реакцию ортодоксальных евреев. Между ними возникло напряжение и глубокое разделение. Рост ассимиляции и Просвещения сделал реформистский иудаизм еще более радикальным и менее еврейским. Последователи реформизма стали универсалистами⁶, он приобрел черты социально-политического движения, полностью отошедшего от традиционных ценностей еврейской жизни.

В девятнадцатом веке немецкий и американский реформизм настолько утратил еврейские литургические, ритуальные и теологические черты, что в нем почти ничего не осталось от общей еврейской цели. Не желая поддерживать традиционное мнение об «избранном народе», реформисты стали придумывать, чем бы оправдать продолжение существования евреев как особой общины, в то время как христианские либералы пытались обратить евреев в более «просвещенную» и «прогрессивную» форму религии (христианство). Для ответа на это реформистские раввины идеологизировали иудаизм, представив его как одну из нескольких передовых религий, главная цель которого научить евреев универсальным моральным принципам, воплощенным в христианстве. Так они наполнили «избранность» новым содержанием. Смыслом еврейского существования теперь стала миссия — принести человечеству высшие моральные идеалы, ведя примерную нравственную жизнь и широко участвуя в жизни общества, в его мероприятиях и движениях. Только призывом к этике и справедливости могли реформистские мыслители оправдать сохранение иудаизма, который они лишили «неразумных» качеств: древних законов, «примитивных» ритуалов, вышедших из моды символов и отошедшего в прошлое представления о себе.⁷

¹ «Храм» — они до сих пор не используют традиционных еврейских названий: синагога, бейт кнессет, бейт мидраш, шул. — Г.С.

² Там же. Это правительство боялось либеральных влияний, поэтому противилось реформе. Ортодоксальные евреи скоро узнали на горьком опыте, что обращение к властям с целью укрепления традиции, опасный, если не глупый прецедент. Правительство ненадежно и нередко злонамеренно. С 1824 года и далее все эдикты германских властей по еврейским вопросам были такого рода: «прекратить насилие в синагогах и ввести реформы». Это правительство тоже потом стало либеральнее и приветствовало изменения в обществе.

³ Ее возглавляли раввины Барух Озер, Моше Яффе, Йехиэль Спайер и Ицхак Бернес из Гамбурга, С. Тиктин из Бреслау, Соломон Триер из Франкфурта и Майер Вайль из Берлина.

⁴ В отличие от реформистского движения Франции, которое вступилось за сирийских евреев.

⁵ Смотри пугающее пророчество рава Меира Симхи Акоэна из Двинска (о грядущем уничтожении евреев) в его комментарии Мешех Хохма к Торе (написанном в 1909 году), Левит (Ваикра) 26:44,

⁶ Захария Френкель, который тоже был «просвещенный» (консервативный иудаизм называет его своим духовным отцом), комментировал, что «это (реформистское) общество нельзя считать еврейским; оно принадлежит к иудаизму как ко всякой другой религии».

⁷ Такой политики стали придерживаться некоторые княжества Германии, которые хотели либерализации общества и религии, более просвещенной атмосферы в стране.

С любезного разрешения переводчика, Гедалии Спинаделя