Вскоре, в наши дни

Что-то странное случилось с нашими отцами около трех тысяч трехсот лет назад. В течение поколений их жизнь протекала по рутинному пути. Изнурительная работа, рыбы, кабачки и арбузы бесплатно (Бамидбар, 11:5). Вдруг, как будто вошел в рутину дух безумия: события преследуют одно другое, казни, согласие и отказ, надежда и отчаяние, стремление и огорчение. Пасхальная жертва и исход, преследование и рассечение моря, Рефидим и Мара, война с Амалеком и Дарование Торы.

Это напоминает нам наше время. Жизнь многих поколений протекала по накатанному пути. И в духовной жизни, и в материальной. И вот переворот. Изгнанники срываются со своих мест, приезжают в Святую Землю. И здесь их преследуют одно событие за другим, нет ни одного рутинного дня, минуты покоя. Что здесь происходит?

Вспоминаю историю, рассказанную старым евреем из России. В детстве провели в его деревне электрическую сеть. Был там кинотеатр, а кинопроектор был ручным. Киномеханик сидел в будке и медленно крутил ручку. Однажды собрались деревенские жители в кинотеатре, уселись на свои места, свет потушили, и фильм начался. Все шло гладко, пока картины не застыли на экране.

Выяснилось, что киномеханик заснул.

Подождали минуту, две, а потом начали шуметь, кричать, свистеть, но все напрасно. Он закрылся в своей будке и спал сном праведников… Делать нечего, стали ждать, когда он проснется. И не нашли ничего лучшего, чем смотреть на застывшую картину на экране.

Фильм должен был идти два часа. Первые пятнадцать минут было все нормально, а полтора часа смотрели застывшую картину. И тогда проснулся киномеханик и испуганно посмотрел на часы: ой, фильм только начался, а через четверть часа он должен кончиться. Ему не пришло в голову остаться еще некоторое время, и он начал крутить ручку со всей возможной скоростью… Итак, в течение полутора часов смотрели на застывшую картину, а после картины начали прыгать, как безумные, преследовать одна другую, и зрители вышли ошеломленные.

И неизбежно появляется мысль, что как это происходило тогда, так происходит и сегодня. В течение поколений картина была застывшей. Мир покоился, и мы тоже. Вдруг приблизилось Избавление, и надо ускорить процессы, подвести счета, закончить жизненные пути. Ибо уже не осталось времени, время поджимает, и Машиах уже ждет.

И если так, что с нами, готовы ли мы? Я не говорю об обществе. Мал я. Но что с каждым из нас, пусть подведет итог. Машиах придет — готов ли он к его встрече? В своем жилье, в кухонном кашруте. В чистоте, в разговоре, в мыслях. В уроках Торы, в воспитании по Торе, в тшуве и улучшении пути.

И даже если мы знаем, что он близко — он еще удивит нас, «И вдруг придет в свой дворец господин, которого вы просите» (Малахи, 3:1). Как написано в предисловии к афтаре Великой субботы.

Рассказывал один из евреев Туниса: история, или даже притча о бедном еврее, который в канун Песаха обратился к своему знакомому богачу: «Ты обязан поддерживать меня в праздничных расходах. Я не прошу у тебя денег, одолжи мне только твоего осла на сутки». Согласился богач. Взял бедняк осла, пошел с ним на рынок и попросил посредника, чтобы продал его по самой большой цене. Купил его один араб за двадцать золотых. Взял бедняк деньга, и использовал их для праздничных расходов, а сам проследил за покупателем до его дома. Ночью прокрался он в его двор, освободил осла и вернул прежнему хозяину. Вернулся он во двор к покупателю, сунул голову в ослиную упряжь и стал ждать.

Утром нашел араб человека вместо осла и очень испугался. Начал тот объяснять, что он человек, а бесы поиздевались над ним и превратили в осла. Ужаснулся араб, который верил в бесовские дела, освободил его и приказал сейчас же уйти: не хочет он бесовской повозки в своем доме.

Пошел человек к себе домой и отпраздновал Песах, как полагается по алахе. Теперь понятно, почему я сказал, что этой истории не случалось. Ведь воровать у нееврея запрещено (Трактат Бава Кама, 113), поэтому отнесемся к этому рассказу как к притче.

В базарный день вывел богач своего осла на продажу. Тот араб, который еще нуждался в осле, пришел на рынок. Увидев осла, он тотчас узнал его. Улыбнулся он, наклонился к длинному уху хозяина и прошептал: «Милый мой, пусть купит тебя тот, кто тебя не знает. Меня второй раз не проведешь…»

Рассказ вызывает улыбку. Но если вдуматься, улыбка исчезает.

Наш праздник — праздник свободы. Свободы от египтян и фараона, как пишет Рамбам, благословенна память праведника (в письме своему сыну), что они символы злого начала и его сил. Мерзости Египта и сорока девяти ворот нечистоты. Мы отпраздновали освобождение в возвышенную неделю святости и чистоты, с такими многочисленными заповедями. Поняли, как мы погружены в мир будней и материальности. В грязь Египта. А сейчас что? По окончании праздника мы найдем, что «осел» и материальность снова выставлены на продажу.

Проведут ли нас во второй раз?

Будем ли мы хотя бы как тот араб?! (Мааян а-моед)