Моше бен Амрам (משה רבנו; 2368—2488 гг. /1392—1272 гг. до н.э./) — величайший из пророков.
По материнской линии был правнуком, а по отцовской — праправнуком Яакова (см.).
Его отец Амрам (см.), сын Кеата (см.) и внук Леви (см.) (Шмот 6:16—20), возглавлял мудрецов своего поколения (Сота 12а; Шмот раба 1:13. 1:19). А мать — Йохевед, дочь Леви (Бемидбар 26:59), была наставницей еврейских повитух (Шмот 1:15, Раши и Ибн Эзра; Сота 11б). До Моше в семье родились сестра и брат — Мирьям и Аарон (см.).
По свидетельству кабалистов, Моше стал новым воплощением души Шета (см.), а также праотца Яакова (Седер адорот).
За несколько лет до его рождения астрологи фараона предсказали, что среди евреев родится мальчик, который в будущем вызволит их из рабства, разрушив при этом весь Египет (Таргум Йонатан, Шмот 1:15; Раши, Шмот 1:16). А в ночь, когда был зачат Моше, фараон увидел тревожный сон. Призванные им толкователи и астрологи объяснили, что будущий избавитель Израиля уже находится в чреве матери. По совету мага Билама фараон повелел бросать в Нил всех новорожденных еврейских мальчиков, — ведь, согласно астрологическим предсказаниям, спаситель евреев должен был пострадать именно от воды (Шмот 1:22; Сота 12б; Сефер аяшар, Шмот; Шмот раба 1:18, Эц Йосеф; Оцар ишей аТанах, Моше 3). Следуя приказу фараона, египтяне выслеживали еврейских рожениц, отнимали у них младенцев и топили в Ниле (Сефер аяшар, Шмот; Шмот раба 1:20; Рамбан, Шмот 1:10).
Седьмого адара 2368 года /1392 г. до н.э./, после шести месяцев беременности, Йохевед родила еще одного сына (Шмот 6:20; Седер олам раба 10; Мегила 13б; Сота 12б; Раши, Шмот 2:3; Седер адорот). При его рождении дом наполнился ярким сиянием, свидетельствующим о присутствии Шехины (Мегила 14а; Сота 13а; Шмот раба 1:20, 1:22; Зоар 1, 120б). Подобно своему прадеду Яакову, мальчик родился без крайней плоти, как бы «обрезанным» (Шмот раба 1:20; Шохер тов 9).
Амрам назвал новорожденного именем Хавер, образованным от корня חבר (соединять) (Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 166; Седер адорот). Пророческий смысл этого имени заключался в том, что родившемуся ребенку предстояло «воссоединить» потомков Яакова с их Небесным Отцом (Ваикра раба 1:3). Мать дала ему дополнительное имя — Йекутиэль, означающее «Моя надежда — на Б-га» (Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 166; Седер адорот). Пророческий смысл этого имени заключался в том, что родившемуся ребенку предстояла вселить надежду на Б-га в сердца евреев, задавленных бедами и страданиями (Ваикра раба 1:3).
В течение трех месяцев младенца прятали дома. Но шестого сивана о нем узнали египтяне, и в тот же день Йохевед положила малыша в корзинку и опустила ее в Нил (Шмот 2:2—3; Сота 12б; Шмот раба 1:24). Она надеялась, что астрологи фараона сразу же доложат ему, что будущий спаситель Израиля уже сброшен в реку, и его больше не станут разыскивать (Шмот раба 1:21).
Корзинку с младенцем подобрала дочь фараона Батья, которая вышла купаться к Нилу. По отсутствию крайней плоти она сразу же поняла, что это еврейский ребенок, но мальчик был столь прекрасен, что она его пожалела и решила спасти (Шмот 2:4—6; Сота 12б; Ибн Эзра, Шмот 2:6). Знатоки сокровенной мудрости поясняют, что Батья была новым воплощением первой женщины Хавы — и на это намекает ее имя בתיה (буквально дочь Б-га). Поэтому-то она и сжалилась над младенцем, который был новым воплощением души ее сына Шета (Седер адорот).
Младенец заплакал, и Батья передала его одной из своих служанок, у которой было грудное молоко, — но ребенок отказался от груди египтянки. Тогда Мирьям, издали наблюдавшая за маленьким братом, подошла к принцессе и предложила привести свою мать, которая и стала «кормилицей» найденного ребенка (Шмот 2:6—9; Сота 12б; Раши, Шмот 2:6). А вскоре, как и надеялась Йохевед, приказ об истреблении еврейских мальчиков был отменен (Сота 12б; Шмот раба 1:24). В ознаменование этого отец Амрама, Кеат, дал своему внуку еще одно имя — Авигдор, сказав: «Всевышний заделал (гадар) пробоину в роду моего праотца (ави) Яакова» (Сефер аяшар, Шмот; Седер адорот).
Два года спасенный ребенок провел в родительском доме (Сефер аяшар, Шмот; Седер адорот). А затем Йохевед, получавшая все это время плату от Батьи, привела сына во дворец фараона, и Батья дала ему имя «Моше», что означало «вытащенный из воды» (Шмот 2:9—10). А когда Моше вырос и стал великим пророком, Всевышний называл его только тем именем, которое дала ему дочь фараона. И в Торе было увековечено только данное ею имя, — такова великая награда совершающим милосердие (Шмот раба 1:26; Ваикра раба 1:3).
Дочь фараона растила Моше как сына — с любовью и нежностью. Однажды, когда Моше шел третий год, он сидел на коленях фараона, который целовал и обнимал его. Играя, мальчик снял корону с головы фараона и надел на себя. Присутствовавшие при этом советники фараона всполошились: «Как бы он не оказался тем самым ребенком, о котором мы тебя предупреждали!» — а маг Билам предложил казнить «бунтаря». И тогда один из советников по имени Итро предложил устроить для мальчика испытание: положить перед ним на подносе ярко тлеющие угли и подобные им сверкающие драгоценные камни. Если он возьмет камни, значит, он уже действует сознательно, — и следует казнить его за то, что он претендовал на корону властителя Египта. И хотя он выглядит совсем маленьким, еврейские дети наделены особенным разумом и сообразительностью. А если он возьмет тлеющие угли, значит, он еще неразумное дитя, и не стоит обращать внимание на его шалости. Моше потянулся к драгоценным камням, но высшая сила отвела его руку к углям: он схватил уголек и, потянув его в рот, обжег язык и губы — и с тех пор он стал заикаться (Сефер аяшар, Шмот; Шмот раба 1:26; Ялкут Шимони, Шмот 166).
Моше рос чрезвычайно быстро: в пятилетнем возрасте он выглядел уже как одиннадцатилетний. А когда он стал юношей, ему начали воздавать почести как одному из принцев, и все египтяне трепетали перед ним (Ялкут Шимони, Шмот 166, 168). Фараон поставил его смотрителем над своим дворцом (Коэлет раба 9:12, Оцар ишей аТанах, Моше 4; Раши, Шмот 2:11).
Но однажды Моше рассказали, что по происхождению он — еврей, и он пожелал увидеть своих соплеменников (Рамбан, Шмот 2:11, 2:23). Моше посетил землю Гошен, где жили потомки Яакова, занятые рабской работой. Его сердце обливалось кровью при виде страданий изнуренных людей, и он старался помочь каждому, подставляя плечо под его ношу (Шмот 2:11; Шмот раба 1:27; Раши, Шмот 2:11). Отвечая на расспросы Моше, евреи рассказали ему, как их постепенно поработили. Ему также поведали, что еще до его рождения фараон повелел по совету мага Билама убивать всех новорожденных еврейских мальчиков. В те же дни Моше узнал, что, когда он был младенцем и, играя, снял корону с головы фараона, Билам посоветовал фараону казнить его. Переполнившись яростью, Моше решил расправиться с Биламом, но того успели предупредить, и он бежал от гнева Моше в глубину африканского континента, в страну Куш (Эфиопию) (Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 168; Седер адорот).
Потрясенный непосильным трудом рабов в земле Гошен, Моше попросил фараона облегчить их участь, назначив им день отдыха, — чтобы они работали только шесть дней, а на седьмой отдыхали. «Ведь иначе они вымрут от изнеможения, и у тебя не станет рабов. А получив день отдыха, они станут работать гораздо лучше», — объяснил Моше. И к его великой радости фараон выполнил эту просьбу: был выпущен особый указ «от имени фараона и Моше, сына Батьи», — и, по воле Божественного Провидения, день отдыха выпал именно на Субботу (Сефер аяшар, Шмот; Шмот раба 1:28; Даат зкеним, Шмот 5:4; Седер адорот).
В 2386 году /1374 г. до н.э./, во время следующего посещения земли Гошен, Моше, которому к тому времени уже исполнилось восемнадцать лет, решил разыскать своих настоящих родителей (Ялкут Шимони, Шмот 166; Сефер аяшар, Шмот; Седер адорот). По пути он увидел, как египетский надсмотрщик жестоко избивает еврея (Шмот 2:11). Заметив знатного египтянина, избиваемый вырвался и подбежал к Моше, говоря: «Мой господин! Этот надсмотрщик силой овладел моей женой, а теперь пытается избавиться от меня, забивая меня насмерть!» (Ялкут Шимони, Шмот 166; Сефер аяшар, Шмот). Моше заступился за своего соплеменника и, решив, что за изнасилование и попытку убийства надсмотрщик подлежит смертной казни, убил его, а труп закопал в песке (Шмот 2:12; Шмот раба 1:28—29; Ялкут Шимони, Шмот 167).
На другой день Моше увидел двух дерущихся евреев (Шмот 2:13). Одного из них он узнал: это был тот самый Датан, которого он спас от рук надсмотрщика (Ялкут Шимони, Шмот 167). Моше попытался их разнять, но Датан со злостью сказал ему: «Кто поставил тебя начальником и судьей над нами? Или ты хочешь убить меня, как убил надсмотрщика?! Мы пойдем и донесем, что ты сделал с тем египтянином. И тебе не стоит полагаться на то, что ты — сын Батьи. Ведь известно, что ты родился в семье евреев, и с тебя спросят за кровь убитого!» (Шмот 2:13—14; Шмот раба 1:30, Эц Йосеф; Ялкут Шимони, Шмот 167). «Раньше я не мог понять, — с горечью подумал Моше, — чем евреи грешнее всех остальных народов, что их угнетают такой тяжелой работой. Но теперь я вижу, что они достойны своей участи. Как они могут быть избавлены от рабства, если между ними процветают доносительство и злоречие?!» (Шмот раба 1:30; Раши, Шмот 2:14).
А когда Датан и его родственник Авирам, — тот самый, с которым он дрался, — донесли фараону об убийстве надсмотрщика, Моше был приговорен к смерти за государственную измену: ведь он убил египетского чиновника ради спасения раба, принадлежащего к ненавидимому фараоном народу. Моше был схвачен и приведен к месту казни, но ему удалось бежать (Шмот раба 1:31; Танхума, Шмот 10; Ялкут Шимони, Шмот 167; Раши, Шмот 2:15, 18:4).
В 2387 году /1373 г. до н.э./ Моше присоединился к войску эфиопского царя Киканоса, которое осадило столицу Эфиопии, захваченную мятежниками: пока царь Киканос был в далеком военном походе, маг Билам, считавшийся его доверенным лицом, поднял в столице мятеж, и его избрали новым правителем. Билам сумел укрепить стены города и сделать их неприступными, поэтому осада продолжалась более девяти лет. Моше сражался отважно: в бою он был подобен могучему льву. Он стал любимцем царя Киканоса и всего войска, а затем и царским советником. В 2395 году /1365 г. до н.э./, после смерти Киканоса, Моше был избран царем страны — ему было тогда двадцать семь лет. Эфиопские воины трубили в горны и кричали ему: «Да здравствует царь!» А спустя неделю Моше повел войско на новый штурм и овладел столицей: в ходе битвы было убито тысяча сто мятежников, но Билам и два его сына сумели скрыться и бежать к фараону в Египет. В столице Моше возвели на трон, возложили на его голову царскую корону и отдали ему в жены царицу Адонию, вдову Киканоса. Но Моше не приближался к ней, поскольку знал древние предания о своем предке, праотце Аврааме (см.), сказавшему своему рабу: «Не бери моему сыну жены из дочерей кнаанцев» (Берешит 24:37). Да и праотец Ицхак (см.) сказал своему сыну Яакову: «Не женись на девушках Кнаана и не бери жены из потомков Хама» (ср. там же 28:1) — ведь потомки Хама были отданы навечно в рабы потомкам Шема (см.) и потомкам Йефета (Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 168; Седер адорот).
Вскоре восстали восточные племена, прежде платившие дань царю Эфиопии, и Моше отправился в военный поход. Его войско разбило мятежников, а затем покорило также страну Арам (Сефер аяшар, Шмот).
Моше оставался на престоле на протяжении сорока лет: все эти годы он не служил божествам этой страны и не приближался к царице. А в 2435 году /1325 г. до н.э./ царица Адония сумела убедить своих воевод и сановников, что на престоле не должен более находиться чужеземец, прибывший из Египта. В результате дворцового переворота воцарился ее старший сын от Киканоса по имени Манахрис. А Моше, которому к тому времени было шестьдесят семь лет, покинул страну. Этот «дворцовый переворот» был уготован Б-жественным Провидением, потому что уже приблизился срок избавления сынов Израиля, а для Моше была отведена в предстоящих событиях особая роль. Но пока он еще опасался возвращаться в Египет и поэтому отправился на северо-восток — в страну Мидьян[1] (Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 168; Седер адорот).
У одного из колодцев Моше встретил семерых дочерей мидьянского жреца Итро и помог им напоить скот, защитив их от других пастухов. В благодарность Итро пригласил Моше остановиться в своем доме (Шмот 2:15—21). Еще до того, как Моше явился в Мидьян, Итро, перепробовав все виды идолопоклонства, разочаровался в них и сказал своим соотечественникам: «До сегодняшнего дня я вам служил, но теперь состарился, найдите себе кого-нибудь другого» — и он вынес из своего дома всех идолов (Мехильта, Итро 1:1; Танхума, Шмот 11; Шмот раба 1:32; Зоар 2, 13б).
Но, когда Моше рассказал Итро о том, как бежал от фараона, а затем из Эфиопии, тот решил, что Моше очень опасный человек, и поместил его в темницу, которая была при его доме, чтобы погубить его там. Моше пробыл в заточении около десяти лет, и все это время одна из дочерей Итро, красавица Ципора, тайно приносила ему хлеб и воду. На десятый год, уступая просьбе Ципоры, Итро послал слуг проверить, жив ли еще Моше, а затем и выпустил его на свободу — к этому времени Моше уже исполнилось семьдесят семь лет (Таргум Йонатан, Шмот 2:21; Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 168; Сифри, Беаалотха 99).
После освобождения Моше, уединившись в саду за домом Итро, произнес благодарственную молитву. Завершив молитву, он заметил воткнутый в землю посох, на котором было высечено имя Всевышнего. Это был тот самый посох, с которым Первый Человек, Адам (см.), был изгнан из Ган Эдена. От Адама посох перешел к его ученику Ханоху (см.), от него — к Метушелаху (см.), а затем — к Ноаху (см.), который передал его своему сыну Шему. От потомков Шема посох перешел к праотцу Аврааму, а от него — к Ицхаку. С этим посохом праотец Яаков пришел в Египет, а затем передал его своему любимому сыну Йосефу (см.). После смерти Йосефа посох попал в руки Итро, который был тогда советником фараона. Покидая Египет, Итро унес посох с собой, а затем воткнул его у себя в саду, и посох прирос — и ни сам Итро, и никто другой не смогли более выдернуть его из земли. А Моше выдернул посох и взял себе (Пиркей дераби Элиэзер 40; Таргум Йонатан, Шмот 2:21; Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 168, 173).
Вскоре Итро выдал за Моше свою дочь Ципору (Шмот 2:21). Перед свадьбой Итро сказал Моше: «Мне известно, что когда Лаван отдал своих дочерей замуж за твоего предка Яакова, тот взял их без его ведома и бежал. Как бы и ты не поступил со мной так же, если я отдам тебе свою дочь!» Моше поклялся, что так не поступит, — и свадьба состоялась (Шмот раба 1:33). Ципора стала благочестивой женой, не уступавшей по своей праведности женам праотцев — Саре, Ривке, Рахели и Лее (Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 168; Седер адорот). У Моше и Ципоры родился сын, которого он назвал именем Гершом (גרשם — буквально «жил там») — в память о том, что в течение долгих лет «был пришельцем в чужой стране» (Шмот 2:22). Но Итро запретил им делать сыну обрезание, как это было принято у сынов Израиля (Таргум Йонатан, Шмот 4:24; Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 168; Седер адорот).
[1] По оценкам исследователей, страна Мидьян, в которой жил Итро, располагалась на восточном берегу Тростникового моря (Ям Суф) — южнее г. Акабы (Атлас Даат Микра с. 98).
После женитьбы Моше стал пасти стада тестя (Шмот раба 1:33). Так Всевышний «проверял Моше на овцах и козах» — годен ли он стать пастырем всего народа Израиля. И Моше выдержал это испытание: он следил, чтобы его стада никогда не заходили на чужие пастбища, а также защищал скот от волков и львов. А когда он увидел, как ягненок подбежал к ручью и стал жадно пить воду, то сказал ему: «Я и не знал, что ты так устал в пути». И он взвалил ягненка на плечо и понес на себе, чтобы тот отдохнул. И Всевышний решил, что, если Моше проявляет такое милосердие к скоту, то сможет стать верным пастырем и для сынов Израиля (Шмот раба 2:2—3; Зоар 2, 21а).
Однажды, в 15 день весеннего месяца нисана 2447 года /1313 г. до н.э./, Моше пас стадо в глубине Синайской пустыни. Ближе к вечеру от стада отбился маленький козленок, и в поисках его Моше вышел к горе Хорев (Шмот 3:1; Седер олам раба 5; Сефер аяшар, Шмот; Седер адорот). Он почувствовал, что его притягивает к горе, словно магнитом (Зоар 2, 21а). На ее склоне Моше увидел куст ежевики, объятый пламенем, — он горел, но не сгорал. «Подойду-ка туда, — решил Моше, — посмотрю на великое чудо: отчего не сгорает этот куст?» (Шмот 3:2—3). Приблизившись, он увидел ангела, стоящего в середине пламени (Шмот раба 2:5). А затем он услышал запомнившийся с раннего детства голос своего отца, взывающий к нему как будто из пламени: «Моше, Моше!» «Неужели мой отец пришел из Египта?» — подумал он и ответил, озираясь по сторонам: «Вот я! Что ты хочешь, отец?!» (Шмот 3:4; Шмот раба 3:1, 45:5). И тогда голос повелел ему не приближаться к огню и снять обувь, так как место, на котором он стоит, — свято (Шмот 3:5). Затем голос объяснил: «Я — не твой отец, но Б-г твоего отца. Я открылся тебе, поманив тебя голосом отца, чтобы ты не испугался» (там же 3:6; Шмот раба 3:1, Имрей йошер).
Знатоки сокровенного учения отмечают, что, поскольку Для Моше это было первым пророческим откровением, и поэтому Всевышний стремился постепенно подготовить его, поднимая с одного духовного уровня на другой, — ведь если человек провел долгое время в абсолютной темноте, то его нельзя сразу же выводить на солнце, но он должен привыкать к свету понемногу. Сначала Моше просто увидел горящий куст и, приблизившись к нему, понял, что это — ангел. И лишь когда его разум укрепился настолько, что он смог воспринимать ангела, ему открылась в пророческом видении Шехина (р. Бехайе, Шмот 3:1). В это мгновение Моше освободился от своего материального тела, которое сравнивается с обувью, «надеваемой» на бессмертную душу, — и его духовная сущность устремилась навстречу Шехине (Тикуней аЗоар 21, 48б; р. Бехайе, Шмот 3:5).
В этом пророческом откровении Всевышний дал Моше знать, что пришел срок вывести народ Израиля из Египта и возвратить его на землю праотцев (Шмот 3:7—8). «Как этот куст горит и не сгорает, — сказал ему Б-г, — так и египтяне не смогут уничтожить сынов Израиля» (Шмот раба 2:5). А затем Всевышний повелел: «Теперь Я посылаю тебя к фараону, и ты выведешь Мой народ, сынов Израиля, из Египта». «Кто я такой, — опешил Моше, — чтобы идти к фараону и вывести евреев из рабства?! Как я уберегу их летом от зноя, а зимой от холода? Как я смогу обеспечить их едой и питьем? Сколько среди них рожениц! Сколько беременных! Сколько грудных младенцев!» (Шмот 3:10-11; Шмот раба 3:4). «Ведь Я буду с тобой, — успокоил его Всевышний. — И вот тебе знак, что это Я тебя посылаю: когда ты выведешь этот народ из Египта, вы будете служить Б-гу на этой горе» (Шмот 3:12). Вместе с тем Всевышний предупредил Моше, что его миссия будет нелегкой: «Я знаю, что царь Египта не позволит вам уйти, пока Я не пущу в ход Свою крепкую руку. Я протяну Свою руку, и поражу Египет всеми чудесами Моими, какие Я явлю в нем. И лишь после этого фараон вас отпустит!» (там же 3:19—20).
«Но ведь евреи мне не поверят и не послушают меня, — продолжал возражать Моше. — Они скажут: Не открывался тебе Б-г!» Тогда Всевышний велел ему бросить на землю посох, который Моше нашел за домом Итро. Моше бросил посох на землю, и тот превратился в змея — а Моше от него отпрянул. Но Б-г сказал: «Протяни руку и схвати его за хвост!» Моше схватил змея — и тот вновь стал в его руке посохом. «Это знамение, — объяснил ему Б-г, — для того, чтобы они поверили, что тебе открылся Б-г их отцов» (там же 4:1—5).
Это пророческое видение у горы Хорев продолжалось в течение семи дней, и все это время Моше просил освободить его от возлагаемой на него миссии (Седер олам раба 5; Ваикра раба 11:6; р. Бехайе, Шмот 10:5). «Прости меня, Г-сподь, — говорил он, — но я не речист и косноязычен» (Шмот 4:10). Моше настолько не хотел идти в Египет, что даже не молил Б-га, чтобы тот излечил его от заикания, но лишь указывал, что «недостойно Владыки мира направлять к царю косноязычного посланца» (Рамбан, Шмот 4:10). «Кто дал уста человеку? Разве не Я, Б-г?! — убеждал его Всевышний. — Иди, и Я буду повелевать твоими устами и укажу тебе, что говорить» (Шмот 4:11—12). «Прости меня, Г-сподь, — продолжал стоять на своем Моше, — но пошли того, кого Ты всегда посылаешь — Своих ангелов!» (Шмот 4:13; Шмот раба 3:16). «А если Ты желаешь направить именно человека, — добавил он, — то пошли любого другого, ибо на земле нет никого, кто бы подходил для этой миссии меньше, чем я!» Причина, по которой Моше проявил такое упорство, заключалась в его смирении. Сердце не позволяло ему возвыситься и заявить перед фараоном: «Меня послал Б-г!», а затем вывести евреев из Египта и стать над ними царем (Рамбан, Шмот 4:13).
Тем не менее, Всевышний разгневался на Моше за его упрямство и повелел, чтобы вместе с ним эту миссию выполнял его брат Аарон, который станет говорить с фараоном (Шмот 4:14—16). И хотя по первоначальному плану все пророчества должны были быть переданы только через Моше и все чудеса совершены только через него, теперь рядом с ним был поставлен Аарон (Шмот раба 7:1). И если по начальному замыслу Моше должен был стать первосвященником Святилища, а Аарон — его помощником, левитом, то теперь роль первосвященника была предназначена для Аарона, а Моше предстояло быть лишь левитом (Звахим 102а).
Там, в Мидьяне, Творец вновь открылся Моше, поторопив его: «Иди, возвращайся в Египет, ибо уже умерли люди, искавшие твоей смерти» (Шмот 4:19). В этом пророческом откровении голос Творца разделился на два речения, одно из которых было обращено к Моше, а второе — к Аарону, находившемуся в Египте. И в то самое мгновение, когда Моше слышал слова: «Возвращайся в Египет», Аарон услышал: «Иди навстречу Моше в пустыню» (там же 4:27; Шмот раба 5:9; Ялкут Шимони, Шмот 174).
Узнав из слов Б-га, что фараон, приговоривший его к смертной казни, умер, Моше отправился в Египет не подобно лазутчику, как предполагал вначале, а вместе с женой и детьми (Шмот 4:20; Рамбан, Шмот 4:19). На первом привале в пустыне он решил сделать обрезание и старшему сыну — Гершому. Однако сначала он занялся устройством ночлега — и внезапно ощутил приближение смерти. Увидев, что Моше умирает, Ципора поняла, что Всевышний наказывает его за промедление в выполнении заповеди: взяв острый нож, она сама сделала обрезание сыну — и Моше почувствовал, что жизнь возвращается к нему (Шмот 4:24—26; Таргум Йонатан, Шмот 4:24; Сефер аяшар, Шмот; Недарим 31б-32а).
А вскоре у горы Хорев, где Моше в течение семи дней разговаривал с горящим кустом, он встретил Аарона и рассказал ему обо всем, что повелел сделать Б-г (Шмот 4:27—28). Аарон посоветовал Моше возвратить Ципору и детей к тестю, сказав: «Теперь нужно выводить людей из Египта, а не приводить туда новых», — и Моше поступил по совету брата (Ялкут Шимони, Шмот 174; Сефер аяшар, Шмот).
Моше и Аарон вместе пришли в землю Гошен и объявили евреям, что вскоре Всевышний избавит их из рабства (Шмот 4:29—31; Сефер аяшар, Шмот). И чтобы потребовать от фараона отпустить сынов Израиля на свободу, они повели депутацию старейшин к его дворцу. Но по пути старейшины по одному и по двое стали незаметно отставать от процессии. А ближе к дворцу, где с одной стороны дороги лежали тела казненных, с другой — висели распятые, разбежались последние из старейшин. Тогда Моше сказал брату: «Им Творец ничего не повелел, но нам Творец повелел. Пойдем и выполним Его поручение, пусть даже нас за это казнят!» (Шмот раба 5:14; Ялкут Шимони, Шмот 174; Мидраш аГадоль, Шмот 5:1; Раши, Шмот 5:1).
Вход во дворец охраняли могучие львы, которые набрасывались на всякого, кто пытался приблизиться без разрешения жрецов-укротителей. Но, повинуясь посоху Моше, львы пропустили двух праведников во дворец, а сами побежали вслед за ними, ласкаясь, как собаки к хозяевам. И когда Моше и Аарон вошли в тронный зал в сопровождении резвящихся львов, перепуганный фараон, юный карлик Адикам-Авуз, спросил: «Что вам нужно?!» И они ответили (Моше говорил Аарону, а тот передавал его слова фараону): «Б-г евреев послал нас к тебе сказать: Отпусти Мой народ, и они будут служить Мне!» (Шмот 5:1, 7:1—2, Раши; Танхума, Ваэра 10; Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 176).
Тем временем Билам, который по-прежнему был советником фараона, сумел уверить его, что Моше и Аарон такие же маги, как и египетские жрецы, и необходимо устроить им экзамен (Сефер аяшар, Шмот; Ялкут Шимони, Шмот 176). И когда фараон потребовал доказательств, Аарон, следуя приказу Моше, бросил свой посох — и посох превратился в крокодила (Шмот 7:10). «Таковы знамения вашего Б-га?! — насмешливо спросил фараон. — Обычно купцы привозят свои товары туда, где в них есть нужда! Не привозят рыбу в портовый город Акко, где полно рыбы! Неужели вы не знали, что все маги собраны при моем дворе?!» Он велел позвать пятилетних мальчиков, обучавшихся в школе магов, и они тоже сумели превратить посохи в крокодилов. Затем он позвал свою жену, и она превратила посох в крокодила (Шмот раба 9:6). А в заключение и жрецы превратили свои посохи в крокодилов. Тогда посох Аарона, снова превратившись из «крокодила» в посох, проглотил всех крокодилов, созданных жрецами фараона с помощью магии (Шмот 7:11—12). В книге Зоар объяснено, что посох Моше, на котором был написано имя Б-га, обладал большей святостью, чем посох Аарона, — поэтому-то теперь для чуда был использован посох Аарона, ведь ему предстояло проглотить посохи жрецов, а Всевышний не желал осквернять посох Моше духовной нечистотой (Зоар 2, 28а).
Фараон, пораженный увиденным чудом, повелел принести к нему египетскую «Книгу богов» и стал искать в ней имя Б-га евреев, чтобы узнать что-нибудь про Него. И не нашел. Тогда он сказал: «Я не знаю Б-га, о котором вы говорили, и Его народ не отпущу! …Зачем, Моше и Аарон, вы отвлекаете народ от его трудов?» — и он прогнал их, повелев своим сановникам загрузить сынов Израиля еще более тяжелой работой, чтобы они не тешили себя пустыми надеждами (Шмот 5:4—9; Сефер аяшар, Шмот).
А когда гнет усилился, рабы-евреи сказали Моше и Аарону: «Осудит вас Б-г за то, что вы вызвали на нас гнев фараона!» (Шмот 5:21) — и более не захотели слушать объяснений Моше (там же 6:9).
И тогда Моше вернулся в Мидьян к семье и провел там несколько месяцев, а затем, в конце тамуза, возвратился в Египет (Шмот раба 5:19, Радаль; р. Бехайе, Шмот 10:5). И в первый день следующего месяца ав Моше подстерег фараона у реки Нил (Шмот 7:15; Седер адорот). Поскольку фараон выдавал себя за бога и убеждал своих поданных, что он не нуждается в отправлении естественных потребностей, то ему приходилось рано утром тайно выходить омываться в Нил, — и там, погрузившись в воду, он справлял свои потребности за весь день. Моше подловил его на пути к реке (Шмот раба 9:8; Танхума, Ваэра 14; Раши, Шмот 7:15). «Дай мне справить нужду, а потом я с тобой поговорю», — пообещал фараон. «Разве бывает бог, который ходит по нужде?!» — насмешливо спросил его Моше (Ялкут Шимони, Ваэра 182).
Тем временем Б-г повелел Моше, чтобы тот превратил воды Нила в кровь — если фараон вновь откажется отпустить сынов Израиля. Но Моше возразил: «Я не могу наказывать эту реку! Ведь, когда меня беззащитным младенцем опустили в ее воды, река сберегла меня. Разве человек, который пил из колодца, станет засыпать его камнями?!» И Творец согласился: «Пусть эту казнь совершит Аарон» (Шмот раба 20:1). И как только фараон отказался выполнить волю Б-га, Аарон, следуя приказу Моше, ударил посохом по воде Нила, и она превратилась в кровь — а одновременно вся вода в Египте стала кровью (Шмот 7:19—21). Эта кара продолжалось в течение семи дней (Шмот 7:25, Раши; Шмот раба 9:12; Седер адорот). Но и жрецы сумели превратить в кровь небольшую порцию воды, добытую ими из-под земли. Поэтому фараон не уступил Моше и Аарону, полагая, что они просто не менее искусные маги и колдуны, чем его жрецы (Шмот 7:21—23).
На первый день следующего месяца элуль страну наполнили вышедшие из реки лягушки (Шмот 8:1—2; Седер адорот; Ягель либейну). А поскольку эта кара тоже была связана с Нилом, то и ее Всевышний совершил через Аарона, так как Моше не захотел отплатить реке злом за сделанное ему добро (Шмот раба 10:4). Не выдержав натиска лягушек, фараон позвал к себе Моше и Аарона, попросив: «Помолитесь Б-гу, пусть Он удалит лягушек от меня и от моего народа, и я отпущу ваш народ». Но как только благодаря молитве Моше лягушки исчезли, фараон укрепил свое сердце и не отпустил сыновей Израиля из Египта (Шмот 8:4—11). Эта кара тоже продолжалась семь дней — как и все последующие (Шмот раба 9:12).
На первый день месяца тишрей нового 2448 года /1312 г. до н.э/, в День Суда — Рош ашана, весь Египет наполнился вшами (Шмот 8:12—13; Седер адорот; Ягель либейну). А жрецы фараона, которые прежде повторяли, хотя и в малой степени, все чудеса Аарона, не сумели воспроизвести превращение земного праха во вшей и признали: «Это перст Б-га» (Шмот 8:12—15; Седер адорот). После этой кары прекратилось рабское угнетение (Рош ашана 11а). Но фараон по-прежнему не отпускал сынов Израиля, все еще полагая, что Моше и Аарон — величайшие в мире маги (Шмот 8:12—15; Дваш лефи 20; Мидраш Лель Шимурим с. 107).
В последующие месяцы египтян постигло еще несколько казней: в начале хешвана — нашествие диких зверей, а в кислеве — падеж скота (Шмот 8:16—9:7; Седер адорот; Ягель либейну).
А следующие четыре казни были совершены через Моше (Шмот раба 12:4). В первый день месяца тевет, следуя повелению Б-га, он бросил две полные пригоршни печной золы к небу, и на египтянах — и даже на самих жрецах фараона — появились гнойные язвы. В первый день швата Моше простер свой посох к небесам, и на страну обрушился огненный град, побивающий животных и растения, — и только в земле Гошен, где жило большинство сыновей Израиля, града не было. Напуганный фараон вновь призвал к себе Моше и Аарона, сказав им: «Согрешил я на этот раз, прав Б-г, а я и мой народ — грешны. Помолитесь Б-гу, чтобы прекратились гром и град, и я отпущу вас». По молитве Моше бедствие прекратилось, но фараон опять не выполнил свое обещание (Шмот 9:8—35; Седер адорот; Ягель либейну).
В первый день месяца адар Моше простер свой посох над Египтом, и сильный восточный ветер принес огромные стаи саранчи, которые покрыли всю землю и пожрали то, что уцелело после града. Фараон снова призвал к себе Моше и Аарона, сказав: «Согрешил я перед вашим Б-гом и перед вами! А теперь прости мой грех! И помолитесь за меня Б-гу, чтобы Он избавил меня от этой казни». По молитве Моше вся саранча была унесена ветром в море, но фараон, ожесточившись, не отпустил евреев (Шмот 10:12—20). А на первый день месяца нисан Моше вознес свою руку к небесам и на Египет пала непроницаемая мгла — но в жилищах сыновей Израиля был свет (Шмот 10:21—23; р. Бехайе, Шмот 10:5; Седер адорот). Фараон призвал к себе Моше и сказал, что евреи могут уходить из Египта — но только без своих стад. Однако Моше не принял это условие. И когда фараон, рассвирепев, закричал: «Уйди от меня прочь! Берегись и больше не являйся ко мне!», — Моше ответил: «Верно ты говоришь: больше я к тебе не приду! Но еще одна казнь обрушится на Египет! — добавил он. — Умрет всякий первенец: от первенца фараона до первенца рабыни и все первенцы скота. И будет великий вопль по всей стране Египетской, какого не было и никогда больше не будет. И сойдут все твои рабы ко мне и поклонятся мне, говоря: Уходи — ты и весь народ твой! И после этого я уйду из страны» И Моше навсегда покинул дворец фараона (Шмот 10:24—29, 11:4—8, Раши).
Мгла окутывала страну в течение шести дней, и за это время умерли многочисленные евреи, восстававшие против Б-га и не желавшие уходить с Моше из Египта (Шмот раба 14:3; Ялкут Шимони, Бо 208; Сефер аяшар, Бо; Раши, Шмот 13:18; Седер адорот).
В десятый день месяца нисан Б-г повелел Моше, чтобы каждая семья припасла по ягненку, а на четырнадцатый день месяца, ближе к вечеру, зарезала его в жертву Б-гу. Кровью этого ягненка следовало помазать косяки и притолоку в домах, чтобы Всевышний не поразил евреев вместе с первенцами Египта (Шмот 12:1—13). «Владыка Вселенной, — недоуменно спросил Моше, — разве я могу это сделать? Ведь Ты знаешь, что овцы — это божества египтян?! Как мы принесем это божество в жертву на их глазах, и они не побьют нас камнями?!» «Клянусь твоей жизнью, — ответил Б-г, — что сыны Израиля не выйдут отсюда до тех пор, пока не зарежут богов египтян у них на глазах, чтобы они поняли, что их боги ничего не значат». А поскольку овнам поклонялись не только египтяне, но и многие сыны Израиля, перенявшие их обычаи, Всевышний добавил: «Все время, пока сыны Израиля служат египетским идолам, они не будут избавлены. Иди и скажи им, чтобы они оставили свои дурные дела и отказались от идолопоклонства. …Пусть возьмут себе ягнят и зарежут божков Египта!» (Шмот раба 16:2—3). И Моше передал повеление Б-га старейшинам и народу (Шмот 12:21—27).
А в это время Моше и Аарон возлежали за пасхальной трапезой и веселились вместе со своими семьями: они пили вино и пели гимны Всевышнему (Сефер аяшар, Бо; Мидраш Ваиша; Седер адорот). Фараон постучался в дверь, и жалобно попросил: «Мой любимый Моше, пожалуйста, помолись за нас перед Б-гом, а иначе не останется ни одного живого человека во всем Египте!» «Кто ты такой?» — спросил Моше. «Это я, униженный фараон!» «Почему ты сам явился ко мне? Разве цари стучатся по ночам в двери?! Я не могу к тебе выйти, ведь Б-г сказал нам (Шмот 12:22): Никто из вас не должен выходить за дверь своего дома до утра». «Так хотя бы подойди к окну» — попросил фараон, и Моше выполнил его просьбу (Мидраш Ваиша; Мидраш Лель Шимурим с. 159).
И тогда Батья стала упрекать его: «Так-то ты отплатил мне и нашему царскому дому за то, что я тебя вырастила?! А ты привел на нас все эти казни!» Но Моше спросил ее: «Скажи, из десяти казней, которые Б-г обрушил на Египет, хоть одна причинила тебе вред и ущерб?» И она ответила: «Нет. Но разве это может меня утешить, если гибнет царский дом моего брата?!» «Твой брат и его слуги не слушали слов Б-га, — объяснил ей Моше, — за это и настигли их все беды. Но твой брат тоже не умрет, хоть он и первенец, ибо Творец повелел оставить его в живых, чтобы он увидел и осознал великую силу Б-га!» (Сефер аяшар, Бо; Седер адорот). И тогда фараон упал перед Моше на колени и попросил: «Встаньте и уходите от моего народа — вы и все сыны Израиля» (Шмот 12:31; Шмот раба 20:3). «Безумец! — возразил ему Моше. — Разве мы воры, что убежим ночью?! Нет, мы выйдем открыто, на глазах всего Египта. Подожди до утра, ведь Б-г запретил нам выходить на улицу до рассвета» (Танхума, Бо 7; Шохер тов 113). «Но к тому времени погибнут все египтяне!» — в страхе возопил фараон. Если ты хочешь остановить эту казнь, — ответил ему Моше, то скажи: «Вы — свободны! Вы — рабы Б-га!» И фараон закричал: «Прежде вы были моими рабами, но теперь вы свободны! Теперь вы рабы Б-га и Его должны прославлять!» (Шохер тов 113).
В ту же ночь в землю Гошен были отправлены вестники-египтяне, чтобы известить сыновей Израиля о том, что им разрешено покинуть страну (Рамбан, Шмот 12:31, Бейт аяйн 3), — это произошло ровно через год после того, как Моше услышал голос, обращенный к нему из горящего куста на горе Хорев (Седер олам раба 5).
Рано утром Моше извлек из погребальной пещеры на берегу Нила саркофаг с останками Йосефа. И в каждом из колен извлекли из усыпальниц останки своих родоначальников — сынов Яакова, чтобы вывести их с собой (Шмот 13:19; Сота 13а; Шмот раба 18:10, 20:19; Сефер аяшар, Бо; Ялкут Шимони, Бешалах 227; Седер адорот).
Следуя приказу Моше, все сыны Израиля — около шестисот тысяч взрослых мужчин, не считая женщин и детей, — собрались в городе Рамсесе, недалеко от границы (Шмот 12:37; Рамбан, Шмот 12:31; Седер адорот). К Моше пришли также тысячи египтян, среди которых были даже многие знаменитые жрецы и маги: пораженные чудесами, которые совершил Б-г через Моше, они желали уйти вместе с евреями. Но Б-г повелел Моше: «Не принимай их!» «Владыка Вселенной! — возразил Моше. — Эти люди хотят присоединиться к сынам Израиля потому, что увидели Твою мощь. Теперь они будут созерцать Твое могущество каждый день и убедятся, что нет других богов, кроме Тебя. Раскаявшихся всегда принимают». И Моше их принял (Зоар 2, 191а; Шмот раба 42:6; Ялкут Реувени, Бо 98).
Ближе к полудню 15 нисана 2448 года, в канун Шабата, Моше вывел сынов Израиля и присоединившихся к ним иноплеменников из Рамсеса в сторону синайской пустыни (Шмот 12:37—38; Бемидбар 33:3; Седер олам раба 5; Шабат 88а; Ялкут Шимони, Шмот 230; Седер адорот). В тот же день они прибыли в Суккот, а 16 нисана отправились в Эйтам, расположенный на краю пустыни, и разбили там стан (Шмот 13:20, Раши; Бемидбар 33:5—6; Хизкуни, Шмот 13:5).
До страны праотцев оставалось лишь несколько дней пути. Но 17 нисана, следуя повелению Б-га, Моше повернул народ из пустыни в сторону моря: они разбили лагерь недалеко от берега, у Пи-Ахерота (Шмот 14:1—4; Бемидбар 33:7; Хизкуни, Шмот 13:5). А три дня спустя, к вечеру, их настигла армия фараона, который решил вернуть своих рабов, — впереди неслись шестисот колесниц, а всех воинов было около миллиона (Шмот 14:9—10; Сефер аяшар, Бешалах). Евреи, составляющие колена Реувена, Шимона и Иссахара так испугались, что попытались утопиться в море, но Моше сказал им: «Не бойтесь, стойте и смотрите, как ныне вас спасет Б-г!» Вторая группа — сыны Звулуна, Биньямина и Нафтали — сказали Моше: «Разве могил не хватало в Египте, что взял ты нас умереть в пустыне? Для чего ты вывел нас из Египта?! Ведь там мы тебе уже говорили: оставь нас, и будем мы работать на египтян. Лучше нам работать на египтян, чем умереть в пустыне!» И они предложили возвратиться в Египет вместе с армией фараона. Им Моше сказал: «Не бойтесь, ведь египтян, которых вы видите сегодня, не увидите больше никогда!» Третья группа — сыны Йеуды, Дана и Йосефа — предлагала повернуть навстречу египтянам и сразиться с ними. Моше сказал: «Стойте и смотрите: Б-г будет сражаться за вас!» Четвертая группа — сыны Леви, Гада и Ашера — предлагали незаметно проникнуть в лагерь египтян и посеять там панику, но Моше удержал их: «Стойте и молитесь Б-гу» (Шмот 14:10-14; Мехильта, Бешалах; Сефер аяшар, Бешалах).
В тот момент Моше было показано в пророческом откровении, как Сатан обвиняет сынов Израиля перед Б-гом в том, что еще недавно они, подобно египтянам, служили идолам. И поэтому между ними нет разницы, и уж если судить по справедливости, следует либо казнить и тех, и других, либо возвратить их вместе в Египет. Ведь Аврааму было предречено, что его потомков поработят и будут угнетать четыреста лет, а из этого срока прошло только двести десять лет. И тогда Б-г переключил внимание обвинителя на праведника Ийова, который прежде был советником фараона, и когда маг Билам предложил истребить сынов Израиля, не сказал ни слова в их оправдание,[1] — и теперь он подлежал за это наказанию. И Б-г сказал Сатану: «Обратил ли ты внимание на Моего раба, Ийова? …Все, что есть у него, — в руке твоей, только на его жизнь не простирай руки» (Ийов 1:8—12). «Пока он займется Ийовом, сыны Израиля смогут перейти море, — объяснил Б-г Моше, — а затем Я спасу и Ийова. Теперь скажи сынам Израиля, чтобы они двинулись вперед! А ты подними свой посох и направь руку свою на море, и рассеки его — и пройдут сыны Израиля среди моря по суше. …Если уж для Первого Человека, который был один на земле, Я превратил море в сушу, как написано: “Да соберутся воды… в одно место, и откроется суша” (Берешит 1:9), — то уж тем более Я сделаю это для святой общины, которая назовет Меня своим Б-гом» (Шмот 14:15—16; Шмот раба 1:9, 21:7—8; Зоар 2, 33а; 3, 101б).
Моше направил руку с посохом на море, и могучий восточный ветер рассек воды. В наступивших сумерках египтяне не приближались, и в течение шести ночных часов сыны Израиля, колено за коленом, переходили море по дну, как по суше (Шмот 14:20-22, Таргум Йонатан; Седер олам раба 5; Мидраш Хасерот витерот, Бешалах 57). В эти часы все сыны Израиля удостоились пророческого дара: подобно тому, как расступились воды моря, расступился небесный свод — и им открылось видение высших миров. Присутствие Б-га в мире было настолько явным, что сыны Израиля как бы указывали на Него рукой, говоря: «Зэ Э-ли — Это мой Б-г!» (Шмот 15:2, Раши; Шмот раба 23:15; Зоар 2, 55б; Михтав меЭлияу 2, с. 251).
А на рассвете, увидев, что евреи уходят, вступили в море и египтяне (Шмот 14:22—23). Но как только последний из евреев поднялся на другой берег,[2] а последний из египтян вошел в море, воды возвратились в свое обычное состояние и сомкнулись над египтянами (Шмот 14:26—28; Шмот раба 22:2). Увидев, как море выбрасывает на берег утонувших врагов, Моше и весь народ произнесли молитву благодарности Б-гу (Шмот 14:30-15:19).
Но затем, вслед за трупами египтян, волны выбросили на берег обломки сотен колесниц, украшенных серебром и золотом, и десятки тысяч утонувших лошадей с драгоценностями на сбруях. И евреи бросились собирать драгоценности, говоря: «Заберем их имущество, возвратимся и захватим их страну. Зачем нам идти в пустыню, где нет воды, а обитают только змеи и скорпионы!» Но, вопреки воле сынов Израиля, Моше в тот же день повел их дальше в пустыню Шур (Шмот 15:22, Раши; Мидраш аХефец; Шмот раба 24:1—2).
Через три дня пути, 24 нисана, они вышли к месту, названному Мара. Там Всевышний дал Моше несколько первых заповедей, в том числе, закон о Шабате (Шмот 15:23—25, Таргум Йонатан; Седер олам раба 5; Санхедрин 56б; Раши, Шмот 15:25; Ягель либейну). И Моше передал эти заповеди народу, говоря: «В будущем Б-г повелит вам их выполнять». Это было сделано для того, чтобы приучить сынов Израиля к заповедям и увидеть, примут ли они их с радостью и веселым сердцем (Рамбан, Шмот 15:25—26).
И вечером, на исходе Шабата, на стан опустилась огромная стая обессиленных от перелета перепелов (там же 16:13). А на рассвете 16 ияра вместе с росой на стан выпал ман — белое, зернистое вещество, подобное изморози на земле (Шмот 16:14, 16:31; Раши, Шмот 16:1; Седер адорот). С тех пор ман выпадал каждое утро, и каждый из сынов Израиля собирал, сколько мог съесть, — а когда пригревало солнце, он таял (Шмот 16:21). Собранный ман мололи на жерновах и толкли в ступках, варили в горшке или делали из него лепешки, и его вкус был подобен вкусу сдобной лепешки на масле (Бемидбар 11:8). В тот день, когда ман выпал в первый раз, Моше установил послетрапезное благословение Биркат амазон, завершающееся словами «Азан эт аколь — Питающий всех» (Брахот 48б; Седер адорот).
А 28 ияра на стан напало войско амалекитян. Моше назначил полководцем Йеошуа бин Нуна (см.) из колена Эфраима, сказав ему: «Выбери нам мужей и выходи на войну с Амалеком!» (Шмот 17:8—9; Ягель либейну). А сам Моше вместе с братом Аароном и племянником Хуром, сыном Мирьям, поднялся на холм, возвышающийся над полем боя, и молился там с вознесенными к небесам руками. И когда его руки были воздеты, побеждал Израиль, но как только он в изнеможении опускал руки, одолевали амалекитяне. Поэтому Аарон и Хур с двух сторон поддерживали его руки до завершения битвы (Шмот 17:9—13).
[1] В книге Зоар повествуется, что Ийов лишь посоветовал фараону, что ему было бы выгоднее не убивать евреев, а присвоить всё их имущество и изнурить их рабским трудом. В тот час Творец вынес приговор: Ийов будет наказан той же карой, которую он выбрал для Израиля, — он не умрет, но потеряет всё свое состояние, и тело его будет изнурено мучительными страданьями (2, 33а).
[2] Комментаторы объясняют, что сыны Израиля не переходили на противоположный берег моря, а лишь, описав большую дугу, возвратились в ту же пустыню Эйтам, из которой вышли, но в другом месте (Тосафот, Арахин 15а; Хизкуни, Шмот 14:22; ср. Бемидбар 33:6 и 8).
17 тамуза, когда пошел сорок первый день пребывания Моше на горе, Б-г сказал ему: «Иди, спустись вниз, ибо растлился твой народ, который ты вывел из Египта. Быстро сошли они с пути, который Я заповедал вам, — сделали себе литого тельца и поклонились ему, и принесли ему жертвы, и сказали: вот божество твое, Израиль, которое вывело тебя из Египта. Увидел Я, что народ этот — жестоковыйный! А теперь оставь Меня — и возгорится Мой гнев на них, и уничтожу Я их, а от тебя произведу великий народ!» (Шмот 32:7—10; Дварим 9:12—14; Седер олам раба 6; Таанит 28б; Седер адорот).
Всевышний сказал: «Растлился твой народ, который ты вывел из Египта», чтобы указать Моше на одну из главных причин греха. «Когда вы еще были в Египте, — напомнил ему Б-г, — Я повелел тебе не примешивать к евреям иноплеменников. А ты, смиренный и праведный, ответил Мне: “Раскаявшихся всегда принимают”. Но, зная, что они натворят в будущем, Я сказал тебе: “Нет”. Ты же поступил по своей воле, и теперь они, привыкшие к идолопоклонству, привели Мой народ к греху» (Шмот раба 42:6).
А когда Всевышний говорил: «Ступай, сойди вниз», Он подразумевал: «Спустись со своего высочайшего духовного уровня! Ведь Я вознес тебя только ради сынов Израиля. А теперь, когда они согрешили, разве ты достоин находиться рядом со Мной?!» После этих слов Моше растерялся и не мог произнести ни слова. Но когда Б-г сказал: «А теперь оставь Меня — и возгорится Мой гнев на них, и уничтожу Я их», Моше понял, что только его присутствие способно предотвратить гнев Творца, и судьба народа зависит исключительно от него (Брахот 32а). В этот момент Моше увидел, что ангелы-разрушители уже собрались над станом, чтобы уничтожить народ Израиля. «Если я предоставлю сынов Израиля своей участи и спущусь с горы, — подумал он, — народ уже никогда не возродится. Я не сдвинусь с места, пока не вымолю для них милости». И тот час Моше стал напоминать Творцу их заслуги: «Когда Ты предлагал Свою Тору другим народам, те ее не приняли, а сыны Израиля приняли и обещали: Все, что Б-г сказал, — будем делать». Но Б-г возразил: «Они приняли, но не выполнили». «Когда Ты послал меня к ним в Египет, — напомнил Моше, — они сразу поверили в Тебя и поклонились Тебе». «Но теперь они предали свою веру», — возразил Б-г (Шмот раба 42:1). Тогда Моше приник к Творцу, как человек, который хватает другого за одежду, и сказал: «Я не оставлю Тебя, пока Ты их не простишь!» — и он был готов погибнуть ради народа (Брахот 32а).
«Почему Ты, Б-г, гневаешься на Свой народ, который Ты вывел из Египта великой мощью и могучей рукой? — молился Моше. — Зачем допускать, чтобы египтяне говорили: На беду Он их вывел — чтобы убить в горах и стереть с лица земли! Оставь Свой гнев и не губи Свой народ! Вспомни Авраама, Ицхака и Яакова, Твоих рабов, которым Ты поклялся Собою, говоря: Умножу ваше потомство, сделав его многочисленным, подобно звездам небесным, и всю ту страну, о которой Я говорил, отдам вашим потомкам, и будут они владеть ею вечно» (Шмот 32:11—13).
«Если бы Ты поклялся перед нашими праотцами небом и землей, — продолжал свою молитву Моше, — я бы подумал, что, поскольку небо и земля могут быть уничтожены, то и клятва может быть отменена. Но Ты поклялся Своим великим Именем — и как Твое Имя существует на веки вечные, так и эта клятва будет существовать вечно» (Брахот 32а). «И даже если Ты захочешь уничтожить небо и землю, — добавил он, — Ты не сможешь уничтожить Израиль, ведь Ты поклялся!» (Дварим раба 3:15).
«Владыка Вселенной, — с упреком сказал Моше, — почему, когда они поступают как праведники, они — Твои, а когда грешат, то мои?!» (Псикта дераби Каана 16:101; Оцар ишей аТанах, Моше 35). «Почему Ты говоришь, что растлился мой народ? — вопрошал он. — Согрешил Твой народ, а не мой! Ведь откуда Ты их вывел? Разве не из Египта, где все поклонялись тельцам и овнам, — вот евреи и научились от египтян!» (Шмот раба 43:7) «И Ты в изобилии наделил их серебром и золотом, — продолжал Моше, — это и привело к тому, что они сделали тельца! Если отец накормит, напоит и нарядит своего сына, даст ему полный кошелек и усадит у входа в дом разврата, что может сделать этот юноша, как не согрешить?!» И Б-г был вынужден признать его правоту (Брахот 32а).
А на предложение произвести от него новый народ, Моше ответил: «Владыка Вселенной! Если стул на трех ножках не может устоять перед Тобой в час Твоего гнева (он имел в виду народ, родоначальниками которого были трое праотцев, — Авраам, Ицхак и Яаков), неужели стул на одной ноге устоит?» (Брахот 32а). И он добавил: «Лучше пусть я погибну, но не погибнет народ Израиля!» (Зоар 1, 67б).
И лишь когда Б-г пообещал сохранить сынов Израиля, Моше повернулся и стал спускаться с объятой огнем горы, держа в руках скрижали завета — две каменные таблички длиной в шесть ладоней, а шириной — в три (Шмот 32:14—15; Дварим 9:15; ИТ, Таанит 4:5). Он все еще до конца не верил, что сыны Израиля могли совершить такое бесчестие, и говорил себе: «Пока я не увижу своими глазами, разве я могу в такое поверить?!» (Шмот раба 46:1).
У подножия горы его встретил верный ученик Йеошуа бин Нун, и они вдвоем отправились в стан. Но когда Моше приблизился к стану и увидел тельца и пляски вокруг него, он в гневе разбил скрижали (Шмот 32:17—19; Дварим 9:7; Таанит 26аб). «Недопустимо, — решил он, — чтобы скрижали, созданные Всевышним, достались идолопоклонникам!» (Шмот раба 46:3).
А, разбив скрижали, Моше увидел своим пророческим взором, для которого пространство не являлось преградой, как воды океана поднимаются, чтобы затопить мир и вернуть его в состояние изначального хаоса. Ведь Вселенная была сотворена только ради того, чтобы сыны Израиля приняли Тору, а теперь они изменили ее законам и поклонились золотому тельцу. Моше сразу же уничтожил тельца в огне — и воды океана вернулись в свое прежнее состояние (Шмот 32:20; Зоар 2, 113 б).
Затем Моше с горечью спросил Аарона: «Чем провинился перед тобой этот народ, что ты ввел его в такой величайший грех?!» (Шмот 32:21). Ведь он считал, что Аарон, оставленный им в качестве духовного руководителя и наставника, согрешил вместе со всеми (Шмот раба 37:2), — и Моше даже собирался его казнить (Мидраш-Агада, Шмот 32:20; Оцар ишей аТанах, Моше 30). Но Аарон ответил: «Пусть не гневается мой господин — ты ведь знаешь этот народ, погрязший во зле. Они потребовали от меня: Сделай божество, которое пойдет перед нами, потому что Моше, который вывел нас из Египта, пропал, и нам неизвестно, что с ним» (Шмот 32:22—23). И Всевышний остудил гнев Моше, объяснив: «Я знаю, что у него были благие намерения — задержать народ до твоего возвращения» (Шмот раба 37:2).
Тогда Моше встал во вратах стана и воззвал: «Кто за Б-га — ко мне!» — и вокруг него собралось всё его колено — левиты, которые не поклонились тельцу. И Моше повелел им от имени Б-га: «Пусть каждый из вас опояшется мечом и пройдет весь стан от ворот до ворот, и пусть каждый убьет поклоняющегося тельцу — даже если он его брат, родственник или близкий!» И левиты казнили около трех тысяч нечестивцев, поклонявшихся идолу (Шмот 32:26—28; Рамбан, Шмот 33:7).
На следующее утро, 18 тамуза, Моше сказал народу: «Совершили вы страшный грех! Теперь поднимусь я к Б-гу — может быть, искуплю я грех ваш» (Шмот 32:30; Седер олам раба 6; Раши, Шмот 18:13; Седер адорот). Он вновь поднялся на гору[1] и обратился к Б-гу с молитвой: «Совершил этот народ страшный грех — сделали они себе золотого идола. Простишь ли их? Если же нет, то сотри и меня из книги Твоей, которую Ты написал!» (Шмот 32:31—32). «Пусть сыны Израиля согрешили, — говорил Моше, — но ведь и я тоже согрешил: разбил скрижали! Если Ты простишь народ, то прости и меня. Но если Ты их не простишь, то и меня не прощай! Сотри меня из книги живых, и я понесу наказание вместе со всеми!» (Шмот раба 46:1; Рамбан, Шмот 32:32—33). В святой книге Зоар поступок Моше сравнивается с поведением других праведников, оказавшихся в похожих ситуациях: Ноах вообще не просил за согрешившее человечество, Авраам просил только за праведников, чтобы они не погибли вместе с виновными, и только Моше был готов отдать свою жизнь за согрешивший народ (Зоар 1, 106а).
Но Всевышний ответил Моше: «Того, кто согрешил передо Мной, сотру Я из Моей книги» — и многих из народа поразил мор (Шмот 32:33—35).
В течение следующих сорока дней Моше каждое утро поднимался на гору и просил Всевышнего о прощении, а под вечер спускался (Дварим 9:18; Седер олам раба 6, Беур Агро). В конце этого периода Б-г повелел Моше вытесать две новые каменные скрижали, подобные первым, чтобы вновь написать на них Десять Речений (Шмот 34:1; Дварим 10:1). Тем самым Творец принял и одобрил то, что Моше разбил первые скрижали, — и Он даже сказал Моше: «Верно поступил, что разбил!» (Шабат 87а, Раши; Бава батра 14б). В Талмуде объяснено, что первые скрижали, вытесанные рукой Б-га, обладали чудотворным воздействием на сынов Израиля: если бы еврей проучил Тору один раз, она навсегда бы запечатлелась в его сознании, как у Моше (Эрувин 54а, Раши). И в этом заключалась огромная опасность: ведь тогда бы было достаточно посвящать изучению Торы всего несколько часов в день, а все остальное время — заниматься торговлей, ремеслами и другим делами. Но после того как первые скрижали были разбиты, постижение Торы потребовало огромного, самоотверженного труда, поглощавшего всю жизнь еврея, — а ведь именно для такого образа жизни народ Израиля был предназначен. Поэтому-то Всевышний похвалил Моше, сказав: «Верно поступил, что разбил» (р. Ш. Шкоп, Акдама леШаарей Йошер).
И еще сорок дней он находился на горе без еды и питья, вновь изучая с Всевышним всю Тору (Шмот 34:28; Седер олам раба 6). В этот период Моше удостоился высшего возможного для человека уровня духовного постижения, пройдя через «49 врат познания» (Рош ашана 21б; Недарим 38а). Ему были переданы высшие тайны сотворения мира (Маасе Берешит) и управления Вселенной (Маасе Меркава) (Рамбан, Акдама ле-Берешит). Но когда Моше попросил открыть для него последние, пятидесятые, врата познания, Всевышний ответил: «Ты не сможешь увидеть Мой Лик, потому что не может увидеть Меня человек и остаться в живых» (Шмот 33:20). Знатоки сокровенного учения поясняют, что на уровне «пятидесятых врат» постигается абсолютное единство всего сущего, не оставляющее места иллюзорной «реальности» земного мира и в том числе индивидуальному существованию отдельного человека (Маараль из Праги, Хидушей агадот, Рош ашана 21б; Михтав меЭлияу 2, с. 32). А поскольку наивысшее познание неизбежно связано с физической смертью, Моше было отказано в его просьбе, ведь народ Израиля еще не мог обойтись без него (Михтав меЭлияу 1, с. 244—245).
В эти сорок дней, как и в первые сорок дней пребывания Моше на горе Синай, на вершине горы соединились высшие миры и земной мир: Творец был рядом с Моше в окружении ангелов (Шмот раба 45:2), и даже самые высшие из ангелов, Михаэль и Гавриэль, относились к нему с почтением (Бемидбар раба 11:3). Да и сам Моше занимал некое промежуточное положение между высшими мирами и земными миром — он «был близок к небу и далек от земли» (Таргум Йонатан, Дварим 32:1). Тора называет его иш аэлоким («человек-ангел»; Дварим 33:1, Теилим 90:1), а в мидраше объясняется: по сравнению с Творцом и окружающими его огненными ангелами Моше был человеком, но по сравнению с оставшимися внизу людьми — ангелом (Шохер тов 90).
На горе Синай Моше достиг высочайшего уровня пророчества, воспринимая открывавшиеся ему духовные миры через «прозрачное стекло» (аспакларья меира) — т.е. без искажений (Йевамот 49б, Рамбан). В мидраше образно говорится, что все «пророки видели через девять стекол, а Моше — через одно» (Ваикра раба 1:14). Такими «стеклами» — «преградами», отделяющими пророка от Творца, являются негативные качества характера, которые еще не исправлены до конца: страстные желания, гордыня, гнев. Но Моше был наиболее совершенным из всех пророков, и единственной «преградой», отделявшей его от полного постижения оставалась его связь с материальным телом (Рамбам, Шмонэ праким 7). «Стекло», отделяющее Моше от Источника пророчества, было самым «тонким» и «прозрачным» также и потому, что он был исключительно скромным и смиренным человеком, в наименьшей мере из всех пророков ощущая свою «самость» и «отделенность от Б-га» (Адир ба-маром 77б; Михтав меЭлияу 4, с. 53).
В завершение восьмидесяти дней искупления Всевышний вновь высек на скрижалях Десять Речений, и передал скрижали Моше (Шмот 34:28, Рамбан; Дварим 10:4).
[1] В одном из своих комментариев Раши указывают, что временные рамки были иными:17 тамуза Моше спустился с горы, 18 тамуза — сжег тельца и затем призвал левитов, чтобы покарать грешников, а 19 — вновь поднялся на гору (Раши, Шмот 33:11; см. также Тосафот, Бава кама 82а). Однако в другом месте Раши пишет, что Моше спустился 17 тамуза и вновь поднялся на рассвете 18 тамуза (Раши, Шмот 18:13, Дварим 9:18; см. Сифтей хахамим, Шмот 33:11).
[2] Согласно комментарию Раши, Моше спустился с горы, чтобы вытесать новые скрижали, лишь 29 ава, а вновь поднялся — 30 ава (Раши, Шмот 33:11, Ягель либейну; см. также Тосафот, Бава кама 82а).
В тот же день, 10 тишрей нового, 2449 года /1311 г. до н.э/, в Йом кипур, Моше окончательно спустился с горы Синай (Шмот 34:29; Дварим 10:5; Седер олам раба 6; Раши, Дварим 9:18). Когда он со скрижалями в руках приблизился к стану, Аарон и старейшины, вышедшие ему навстречу, увидели, что его лицо ярко светится, — но он сам этого не замечал. Подозвав к себе глав общины, он сообщил им, что грех народа прощен. А когда Моше понял, что его лицо излучает ослепительный свет, он закрыл его покрывалом, — и с тех пор открывал его, только представая перед Б-гом в момент пророчества (Шмот 34:29—35, Рамбан; Седер олам раба 6). Моше поместил скрижали в деревянный ковчег, сделанный им перед последним восхождением на гору, — и туда же он положил осколки первых скрижалей (Дварим 10:5; Раши, Бемидбар 10:33, Сифтей хахамим; Ягель либейну).
На следующее утро, 11 тишрей, к Моше начали сходиться евреи со своими тяжбами и спорами, и пока он разбирался с первыми из них, его окружила огромная толпа пришедших к нему на суд. Тогда, следуя совету своего тестя Итро, Моше назначил достойных судей, чтобы они разбирали тяжбы, передавая на рассмотрение к нему лишь самые трудные дела (Шмот 18:13—26; Мехильта, Итро 2; Раши, Шмот 18:13, Сифтей хахамим).
В тот же день Моше начал ежедневное обучение сынов Израиля Торе, полученной им от Б-га. Это обучение проходило следующим образом: сначала Моше объяснял каждый закон Аарону, сидевшему перед ним. Затем входили сыновья Аарона, и Моше повторял тот же закон для них, а потом еще раз — для всех старейшин, и, наконец, четвертый раз — для всего народа. После этого Моше отходил, а Аарон еще раз обучал этому закону своих сыновей, старейшин и весь народ (Эрувин 54б; Раши, Шмот 34:32).
В тот же день, 11 тишрей, Моше передал народу повеление Б-га возвести Шатер Откровения, чтобы в нем постоянно пребывала Его Шехина (Шмот 25:8—9, 35:4—19; Раши, Шмот 35:1). Кроме того, необходимо было изготовить священные одежды для Аарона и его сыновей, ведь ему предстояло стать первосвященником, а им — служителями Шатра (Шмот 28:1—43; Шмот раба 37:1).
И уже 12 тишрей сыны Израиля принесли к Моше всё, что требовалось для изготовления Шатра (Шмот 35:21—29, 36:3, Рамбан). Наряду с другими необходимыми материалами, каждый мужчина старше двадцати лет принес по серебряной монете достоинством в полшекеля, из которых впоследствии изготовили серебряные «подножия» для столбов, окружавших двор Шатра, — а по принесенным монетам Моше подсчитал численность мужчин (Шмот 30:11—16; Раши, Шмот 30:15—16).
Моше повелел, чтобы работу по изготовлению Шатра возглавил юный Бецалель (см.), внук Хура, племянника Моше (Шмот 35:30-35). И он сам подробно объяснил Бецалелю и другим мастерам, как именно следует изготовлять каждый из элементов Шатра. Изо дня в день он следил за их работой, чтобы все детали и сосуды Шатра получились точно такими, как повелел ему Б-г на горе Синай, — ведь Шатер и его утварь должны были стать миниатюрным отображением устройства Вселенной, позволяющим постигать тайны высших миров (Бемидбар раба 12:9; Рамбан, Шмот 36:8; Шаар агмуль 81).
Через два с половиной месяца, 25 кислева, работа была завершена, но, согласно повелению Всевышнего, Шатер хранился в сложенном виде еще три месяца — до конца адара (Шмот раба 52:2; Ялкут Шимони, Мелахим 184). Вскоре после завершения работы Моше услышал за своей спиной разговор двух насмешников. «Посмотри, — сказал один другому, — какой затылок отъел сын Амрама!» А второй ответил: «Чего же ты хочешь — чтобы человек, который распоряжался изготовлением Шатра, не стал богачом?!» (Шмот раба 51:6, Эц Йосеф). И тогда Моше, который, действительно, был казначеем при изготовлении Шатра и вел все счета (Бхорот 5а; Шмот раба 51:1), сказал народу: «Соберитесь — и я дам вам отчет». Он подробно рассказал, сколько драгоценных материалов понадобилось на изготовление различных частей Шатра, но забыл о 1775 шекелях серебра, ушедших на изготовление крюков для закрепления завесы (см. Шмот 38:28), так как они уже были вделаны в столбы. Сидя перед общиной, Моше не мог понять, почему не сходится счет. «Сейчас будут говорить, что я взял серебро себе», — подумал он, и тогда Б-г открыл ему глаза, и счет сошелся (Шмот раба 51:6).
Все эти месяцы Моше жил в особом шатре, который он разбил вне стана, и там с ним постоянно находился его ближайший ученик Йеошуа бин Нун. Многие евреи приходили к Моше за советом и наставлением. В этом шатре Б-г открывался Моше и говорил с ним, и в эти минуты у входа в шатер, как часовой, стоял облачный столп. А когда Моше проходил через стан, все вставали и смотрели ему вслед, и многие с почтением говорили: «Блаженна мать, родившая его» (Шмот 33:7—11; Шмот раба 45:4). Но другие ворчали: «Посмотрите на его ляжки, посмотрите на его тушу! Все это он отъел за счет евреев! И все его богатство — за счет евреев!» (Шкалим 5:2; Танхума, Ки тиса 27). А когда Моше попытался обходить стан стороной, чтобы перед ним не вставали, люди стали осуждающе говорить: «Он хочет лишить нас возможности выполнять даже такую простую заповедь, как почитание мудрецов Торы» (Мидраш аГадоль, Дварим 1:12; Оцар Ишей аТанах, Моше 11).
И хотя Моше совершал в Шатре все положенное служение, Шехина в нем не пребывала. А когда сыны Израиля, ощущая себя разочарованными, упрекнули Моше: «Наставник! Все наши труды и усилия были ради того, чтобы мы узнали, что прощен наш грех с золотым тельцом!», — Моше ответил им: «Мой брат Аарон достойнее меня, и Шехина будет пребывать среди вас благодаря его жертвоприношениям и его служению» (Ваикра раба 11:6; Раши, Ваикра 9:23).
По истечении недели обучения, в первый день месяца нисан, Моше окончательно установил Шатер, и Аарон приступил к служению первосвященника (Шмот 40:17—33; Ваикра 9:1—22; Седер олам раба 7; Седер адорот). В этот день Моше совершал служение в Шатре наряду с Аароном и его сыновьями (Шмот 40:25—29, Раши). Хотя все установленные жертвы уже были принесены, но Шехина все еще не осеняла Шатер Откровения. Тогда Аарон, решивший, что Всевышний гневается на него из-за греха с золотым тельцом, с горечью упрекнул Моше: «Брат! Для чего ты сделал так, чтобы я стал первосвященником — и опозорился?!» Моше взмолился к Всевышнему, и Шехина сошла на Шатер Откровения (Раши, Ваикра 9:23). В тот момент из Святая Святых Шатра вырвались две огненные молнии и поразили старших сыновей Аарона — Надава и Авиу, которые, не дожидаясь повеления Моше, вошли в Шатер, чтобы воскурить благовония на золотом жертвеннике (Ваикра 10:1—2, Раши и Рашбам; Санхедрин 52а; Седер адорот). А когда сраженный горем Аарон зарыдал (Рамбан, Ваикра 10:3), Моше сказал ему: «Брат, твои сыновья умерли, освятив Имя Б-га» (Зевахим 115б), — и Аарон смолк, признав справедливость суда Творца (Ваикра 10:3, Меам лоэз). В мидраше объяснено, что сразу после греха с золотым тельцом все четыре сына Аарона были приговорены Небесами к истреблению, и молитва Моше на горе Синай смогла спасти лишь двоих из них (Ваикра раба 7:1, 10:4—5; Раши, Ваикра 10:12; Раши, Дварим 9:20).
Тем временем Моше повелел левитам вытащить тела умерших из Шатра за стан, а Аарону и его оставшимся сыновьям запретил справлять траур, ибо Аарон должен был, согласно закону, продолжать нести свою службу в Шатре (Ваикра 10:4—7, Рамбан). В ходе последующего служения Моше заметил, что оставшиеся сыновья Аарона не ели от мяса грехоочистительной жертвы, а сожгли ее целиком. Моше сурово обвинил их, — но Аарон отвел его в сторону, и напомнил, что скорбящему запрещено есть мясо жертв, и Моше сразу же признал, что из-за гнева забыл закон (Ваикра 10:16—20; Авот дераби Натан 37:12; Ваикра раба 13:1).
В этот день в заслугу Моше Шехина обрела постоянное пристанище на земле, как и в дни Сотворения мира. Ведь, когда из-за грехов первых двадцати поколений Шехина отдалилась от земли на седьмой уровень Небес, праотцы Авраам, Ицхак и Яаков сумели «опустить» ее с седьмого уровня на четвертый, Леви — на третий, Кеат — на второй, Амрам — на первый, а Моше возвел для Шехины постоянную обитель — Шатер Откровения (Берешит раба 19:7; Бемидбар раба 13:2).
На следующий день, 2 нисана, под руководством Моше сожгли рыжую корову и приготовили из ее пепла смесь для очищения от ритуальной нечистоты. 3-го и 7-го нисана Моше дважды окропил левитов очищающей водой, чтобы они смогли приступить к службе при Шатре (Сифри, Насо 44; Раши, Бемидбар 7:1).
В этот период Всевышний продолжал обучать Моше, обращаясь к нему из Святая Святых в Шатре Откровения, как прежде обучал его на горе Синай (Хагига 6аб, Раши). Моше сразу же записывал слова Б-га на листах пергамента, которые хранил при себе (Гитин 60а, Раши).
В первый день следующего месяца, ияра, Моше получил повеление вновь произвести подсчет сынов Израиля по их коленам. В тот же день Моше и Аарон призвали вождей колен и начали пересчет, завершив его 19 ияра (Бемидбар 1:1—46, 3:27—39; Ибн Эзра, Бемидбар 2:32; Ягельлибейну).
В ходе пересчета Моше расположил колено Леви станом вокруг Шатра Откровения, а все остальные колена разбили свои станы вокруг левитов (Бемидбар 1:52—54). Сам Моше поселился в стане левитов, к востоку от Шатра Откровения (там же 3:38; Санхедрин 42б).
На следующий день после завершения пересчета, 20 ияра 2449 года, поднялось облако Шехины, покрывавшее Шатер Откровения, и Моше приказал левитам собрать Шатер. Затем весь стан сынов Израиля отправился в путь вслед за облаком — после одиннадцати месяцев и двадцати дней пребывания у горы Синай (Бемидбар 10:11—12, Раши; Седер олам раба 8). Перед выходом Моше обратился к своему тестю Итро: «Мы идем в страну, которую Б-г обещал отдать нам. Пойдем с нами, и мы сделаем тебе благо». Но Итро отказался, решив вернуться к себе в Мидьян, чтобы приблизить свой народ к вере в Б-га Израиля (Шмот 18:27; Бемидбар 10:29—32, Раши; Мехильта, Итро 1:2; Ягель либейну).
Но сыны Израиля, подстрекаемые иноплеменниками, которых Моше вывел из Египта вопреки воле Б-га, вновь стали жаловаться, плача и причитая: «Кто накормит нас мясом?… Душа наша иссохла, перед нашими глазами нет ничего, кроме этого мана» (там же 11:4—6). И хотя с ними были многочисленные стада (см. Шмот 12:38, Бемидбар 32:1), а ман полностью насыщал весь народ, эти люди искали лишь придирок, чтобы поднять мятеж против Б-га (Раши, Бемидбар 11:4). Почувствовав, что гнев Б-га снова возгорается на евреев, Моше взмолился: «Зачем Ты сделал зло Своему рабу, …что возлагаешь на меня бремя всего этого народа?! Разве я носил его в чреве или родил его, что Ты говоришь мне: Неси его, как носит нянька ребенка, в страну, которую Ты поклялся отдать его праотцам! …Не могу я один нести весь этот народ, ибо слишком тяжело это для меня. Если так Ты поступаешь со мной, то лучше умертви меня, …чтобы мне не видеть своей беды!» (Бемидбар 11:10-15).
Тогда Б-г повелел Моше собрать у Шатра Откровения семьдесят старейшин Израиля. И там Б-г наделил их духом пророчества, чтобы они несли груз управления народом вместе с Моше (Бемидбар 11:16—17, 24—25). В этот момент к Шатру прибежал сын Моше Гершом, который сообщил, что двое из старейшин Эльдад (см.) и Мейдад (см.), не пришедшие к Шатру Откровения, начали пророчествовать прямо в стане (Бемидбар 11:26—27, Раши). Они говорили: «Моше умрет, а Йеошуа введет народ в землю» (Санхедрин 17а; Раши, Бемидбар 11:28) — как только Моше отказался от полной ответственности за народ Израиля, сразу же последовало пророчество о том, что не он введет народ на Святую Землю (Кен Тора 1:2). Тогда верный ученик Йеошуа бин Нун попросил его: «Господин мой, Моше, останови их!» Но Моше ответил: «Не ревнуешь ли ты за меня?! Пусть бы весь народ стал пророками, чтобы Б-г осенил их Своим духом!» (Бемидбар 11:28—29).
В тот же день сильный ветер с моря принес огромные стаи обессиленных перелетом перепелов, которые упали на землю, покрыв стан на толщину около двух локтей. Люди собирали их и ели — и еще было мясо на зубах их, как в стане начался мор. Это место назвали Киврот-Атаава («Могилы Прихотей»), так как там погибли роптавшие на Б-га и на Моше (Бемидбар 11:31—34, Рамбан 11:23).
Пробыв в Киврот-Атаава тридцать дней, сыны Израиля тронулись в путь и 22 сивана сделали следующую стоянку в Хацероте, также расположенном в пустыне Паран (Бемидбар 11:35; Седер олам раба 8; Таанит 29а; Сефер аяшар, Беаалотха). В тот же день Моше услышал, как его сестра Мирьям посетовала в разговоре с Аароном на то, что Моше отдалился от своей жены Ципоры (Сифри, Беаалотха 99—100; Раши, Бемидбар 12:1; Ор ахаим, Бемидбар 12:1). Ее слова были правдой: Моше, действительно, отделился от жены еще до Синайского откровения, когда Творец повелел всем сынам Израиля: «Будьте готовы к третьему дню, не приближайтесь к женщине» (Шмот 19:15). А затем Моше сделал для себя вывод: «Если уж всем было заповедано отдалиться от жен ради восприятия одного пророчества, данного в заранее определенное время, то тем более необходимо навсегда отдалиться от жены мне, с которым Б-г говорит постоянно, и днем, и ночью, не предупреждая заранее. И Творец одобрил его решение, повелев ему после Синайского откровения: “Иди, скажи им (т.е. сынам Израиля): Возвратитесь в свои шатры (т.е. к своим женам). Но ты останься со Мной” (Дварим 5:27—28; Шабат 87а, Раши; Авот дераби Натан 2:3; Шмот раба 19:3; Зоар 3, 261б)».
А Мирьям узнала об этом от самой Ципоры: обратив внимание на то, что та перестала носить украшения, Мирьям спросила ее о причине этого, и Ципора объяснила полунамеком (Сифри, Беаалотха 99). А когда Эльдад и Мейдад начали пророчествовать прямо в стане, Ципора, стоявшая рядом с Мирьям, с горечью прошептала: «Несчастны их жены! Теперь, когда они стали пророками, они отдалятся от своих жен, как Моше — от меня» (Танхума, Цав 13; Раши, Бемидбар 12:1). И Мирьям решила, что Моше отдалился от жены из гордыни, считая себя чересчур святым, чтобы оскверняться близостью с женщиной (Ибн Эзра и Рашбам, Бемидбар 12:2). Поэтому она умышленно заговорила об этом в присутствии Моше, чтобы наставить своего младшего брата на верный путь, — и хотя она обращалась только к Аарону, но говорила так, чтобы и Моше слышал (Ор ахаим, Бемидбар 12:1). Мирьям возмущенно воскликнула: «Разве только с Моше говорил Б-г?! Ведь и со мной говорил Б-г, а я не отдалилась от своего мужа!» «И со мной тоже говорил Б-г, — поддержал ее Аарон, — И я тоже не отдаляюсь от жены. Да и с нашими праотцами Он говорил, и они не отдалялись от своих жен!» (Бемидбар 12:2; Авот дераби Натан 9:2). Но Моше из скромности не стал возражать сестре и брату (Рамбан и Ор ахаим, Бемидбар 12:3). В этот момент Б-г внезапно обратился к Аарону и Мирьям, но они не смогли воспринять пророчество, потому что каждый из них был ритуально нечистым после супружеской близости, — и им пришлось искать воду для омовения. Так Всевышний дал им понять, что Моше поступил верно, поскольку он всегда должен был пребывать в состоянии чистоты (Бемидбар 12:4, Раши). И как только Аарон и Мирьям очистились для восприятия пророчества, Творец сказал им: «Если и есть между вами пророк Б-га, то Я в видении открываюсь ему, в сновидении говорю с ним. Не так с Моим рабом Моше: …из уст в уста Я говорю с ним, и явно, а не загадками. …Как же вы не побоялись осуждать Моего раба Моше?!» А когда пророчество завершилось, Мирьям покрылась белыми язвами цараат, ставшими наказанием за злоречие (Бемидбар 12:6—10; Авот дераби Натан 9:2). Да и Аарон понял, что тоже был достоин этого наказания, так как не остановил сестру, а, наоборот, поддерживал разговор (Авот дераби Натан 9:2). И он обратился к Моше: «Мой господин, не сочти нам за грех, что мы глупо поступили и согрешили», — и попросил молиться за исцеление сестры. Семь дней, до 28 сивана, Мирьям находилась вне стана, а затем, отвечая на молитву Моше, Творец ее исцелил (Бемидбар 12:11—15; Седер олам раба 8; Ягель либейну).
Наступившей ночью все разведчики, кроме Йеошуа и Калева, ходили по шатрам и запугивали сынов Израиля могуществом и силой обитателей Кнаана. Всю ночь люди плакали в шатрах, а наутро пришли к Моше и Аарону, говоря: «Лучше бы мы умерли в Египте или в этой пустыне! Зачем Б-г ведет нас в эту страну? Чтобы мы пали от меча?! Чтобы наши жены и малые дети стали добычей?! Не лучше ли нам вернуться в Египет?!» И раздались голоса: «Назначим себе нового вождя и возвратимся в Египет!» (там же 13:32—14:4). Сыны Израиля решили назначить вместо Моше Датана, которого Моше когда-то спас от рук египетского надсмотрщика, а вместо Аарона — родственника Датана, Авирама (Шохер тов 106:5). Эти двое постоянно противостояли Моше еще со времени исхода, а теперь, воспользовавшись благоприятной ситуацией, попытались захватить власть и возвратить народ обратно в Египет (Маараль из Праги, Хидушей агадот, Санхедрин 110а, Гвурот Ашем 19).
Моше и Аарон пали ниц перед народом, умоляя: «Братья, одумайтесь, не совершайте такого зла!» (там же 14:5, Рамбан). А Йеошуа и Калев разорвали свои одежды, сказав: «Страна, которую мы прошли, очень и очень хороша! Если благоволит к нам Б-г, то Он приведет нас в эту страну, которая течет молоком и медом, и отдаст ее нам. Не восставайте же против Б-га и не бойтесь того народа, ведь ушло их благословение, а с нами Б-г! Не бойтесь их!» И когда народ попытался забросать Йеошуа и Калева камнями, Б-г открылся Моше, сказав: «До каких пор будет гневить Меня этот народ и до каких пор не поверят они в Меня — при всех знамениях, которые Я совершил среди них?! Поражу его мором и уничтожу его, а от тебя произведу народ достойнее и многочисленнее его!» Но Моше сразу возразил: «И скажут народы, которые слышали о Твоей славе: из-за того, что нет у Б-га сил привести этот народ в страну, которую Он обещал им, погубил Он их в пустыне. …Прости же вину этого народа по великой милости Твоей, как Ты прощал их от Египта и доныне». «Простил Я по твоему слову», — ответил Б-г. Но Он вынес решение, что это поколение не войдет в страну Кнаан, а будет скитаться по пустыне в течение сорока лет, пока не умрут все, кому больше двадцати лет, — а новое поколение войдет в страну (там же 14:6—35). «Ты тоже не войдешь туда, — добавил Творец. — Йеошуа бин Нун войдет туда, и он передаст землю сынам Израиля» (Дварим 1:37—38). Моше сообщил народу решение Б-га, и народ опечалился (Бемидбар 14:39).
А на рассвете 10 ава сыны Израиля все же решили вступить в Кнаан, говоря: «Мы готовы взойти на место, о котором говорил Б-г, ибо мы понимаем, что согрешили». Но Моше попытался их остановить: «Зачем вы нарушаете повеление Б-га?! Ведь не удастся вам это! Не ходите, ибо нет Б-га среди вас, — …вы падете от меча, потому что отвратились от Б-га» (там же 14:40-43). Сыны Израиля дерзко взошли на гору, где жили кнаанцы, а Моше остался в стане с ковчегом, в котором были скрижали. Евреи были разбиты и бежали к стану (там же 14:40-45; Дварим 1:41—45).
Вскоре после этих событий один из вождей левитов Корах поднял мятеж против Моше и Аарона (Седер олам раба 8; Рашбам, Бава батра 119а; Седер адорот). Для этого был выбран момент, когда на душе у сынов Израиля было горько, и люди думали, что все несчастья пришли к ним из-за Моше. Поэтому мятежники полагали, что народ их поддержит (Рамбан, Бемидбар 16:1—3). Корах и его двести пятьдесят ближайших сторонников окружили Моше и Аарона, упрекая их: «Полно вам — слишком много власти и почета вы себе взяли! Но ведь все сыны Израиля святы, и среди них — Б-г! Так почему же вы возноситесь над народом Б-га?!» (Бемидбар 16:2—3, Раши).
Корах попытался доказать свою правоту наглядно: он нарядил всех своих сподвижников в накидки из голубой шерсти и спросил у Моше: «Разве обязаны делать кисти-цицит на одежде, которая вся соткана из голубой шерсти?». Моше ответил: «Обязаны». Тогда сподвижники Кораха с усмешкой возразили: «Может ли быть, что одной голубой нити, вплетенной в талит, достаточно, а когда весь талит соткан из голубой шерсти — этого недостаточно?!» А сам Корах задал Моше еще один вопрос: «Если дом полон святых книг, обязаны ли укреплять на входе мезузу?» Моше ответил: «Обязаны». А Корах возразил: «Разве может быть, что целого свитка Торы недостаточно, а двух маленьких отрывков, вложенных в мезузу, — достаточно?! Не может такого быть! Эти законы не были тебе заповеданы, но ты их выдумал сам!» (Бемидбар раба 18:3; Раши, Бемидбар 16:1). В вопросах Кораха заключался намек: как нет необходимости вплетать голубую нить в талит из голубой шерсти или укреплять мезузу у двери дома, полного святых книг, так и народу, в котором «все святы», не нужны для служения Б-гу посредники, вознесенные над остальными людьми (р. Бехайе,Бемидбар 16:1; Маарзо, Бемидбар раба 18:3).
Еще одним поводом для всеобщего брожения послужило то, что многие из сынов Израиля ревновали к Моше своих жен (Таргум Йонатан, Бемидбар 16:4; Санхедрин 110а; Моэд катан 18б). Ведь евреи знали, что он отдалился от жены, и злые языки говорили, что человек из плоти и крови не может жить совсем без женщины (Маарша, Санхедрин 110а). А некоторые предполагали, что Моше ставил свой шатер вне стана именно для того, чтобы уединяться там с женщинами (Риф, Эйн Яаков, Санхедрин 110а). Люди сетовали, что, если Моше уединяется с чьей-либо женой, то ее даже невозможно проверить горькой водой как соту, потому что Моше сделал первосвященником своего брата, который, конечно, покроет его грехи (Анаф Йосеф, Эйн Яаков,Санхедрин 110а). И Корах сказал Моше: «Тот, кто стремится к власти над мужами, в конце концов потребует власти и над их женами» (Кли якар,Бемидбар 16:4). Услышав эти обвинения, Моше упал ниц — от стыда, что его подозревают в подобных грехах (Бемидбар 16:4; Санхедрин 110а, Маарша).
Корах и его ближайшие сподвижники Датан и Авирам обвинили Моше также в том, будто он распределяет все важнейшие назначения по своему усмотрению. По их словам, он заменил первенцев левитами, чтобы оказать уважение своему колену, и семье своего деда Кеата дал самое почетное назначение — переносить Ковчег Завета и другие святыни. А право на святое служение в Шатре Откровения он передал Аарону и его сыновьям именно потому, что тот был его родным братом (р. Бехайе, Бемидбар 16:1). Ненавистники Моше подзуживали людей: «Он сам — царь, его брат — первосвященник, а племянники — коэны. Трума — коэнам, десятина — левитам, двадцать четыре вида приношений — коэнам». «Вы наложили на нас иго тяжелее, чем фараон в Египте, — сказал Корах. — Лучше нам быть под властью египтян, чем под вашей пятой». И мятежники потребовали сместить Моше (Бемидбар раба 18:4)
И тогда Моше предложил Кораху и его сообщникам испытание: на следующее утро они должны будут вместе с Аароном совершить воскурение благовоний — служение, которое обычно выполнял только первосвященник. «Завтра утром, — сказал мятежникам Моше, — Б-г известит, кто Его и кто свят, и кого Он изберет, того приблизит к себе» (Бемидбар 16:5—11, 16—17). Моше отложил испытание на утро, потому что надеялся, что за ночь мятежники успокоятся и раскаются (Бемидбар раба 18:7).
Затем Моше направил посланцев к Датану и Авираму, чтобы пригласить их к себе и примириться с ними. Но они велели передать ему: «Не пойдем! Разве мало того, что ты вывел нас из Египта — страны, текущей молоком и медом, чтобы умертвить нас в пустыне?! Ты еще хочешь властвовать над нами как деспот! Да и в страну, текущую молоком и медом (т.е. в Кнаан) ты нас не привел и не дал нам по участку поля и винограднику. Неужели глаза людям выколешь, чтобы они не видели правду?! Не пойдем!» (Бемидбар 16:12—14, Раши).
Всю ночь Корах ходил от шатра к шатру, убеждая сынов Израиля: «Неужели вы думаете, что я забочусь о себе? Я забочусь обо всех вас, так как эти двое захватили всю власть над народом!» (Бемидбар раба 18:10; Раши, Бемидбар 16:19). И наутро он поднял против Моше всю общину Израиля (Бемидбар 16:19) — в том числе всех вождей народа Израиля и всех старейшин (Мидраш Танхума, Корах 1). И тогда Всевышний сказал Моше и Аарону: «Отделитесь от этой общины, и Я вмиг их уничтожу». Но Моше и Аарон пали ниц, говоря: «Всесильный! …Один человек согрешил, а Ты гневаешься на всю общину?!» В ответ Б-г повелел Моше, чтобы народ отступился от жилищ Кораха, Датана и Авирама. Моше передал сынам Израиля повеление Б-га, добавив: «Теперь вы узнаете, что Б-г послал меня совершать все эти дела и что я не действовал по своему разумению. Если они умрут, как умирает всякий человек, …значит, не посылал меня Б-г! Но если Б-г создаст нечто совершенно новое и земля распахнет свою пасть и поглотит их со всем, что им принадлежит, и они сойдут заживо в преисподнюю, — тогда вы узнаете, что эти люди презрели Б-га». И как только Моше закончил говорить, земля разверзлась под ногами вождей мятежников и поглотила их. И вышел огонь от Б-га и пожрал двести пятьдесят сообщников Кораха, приносящих воскурение перед Шатром Откровения (Бемидбар 16:20-35).
А на следующий день сыны Израиля вновь возроптали на Моше и Аарона, утверждая: «Вы умертвили народ Б-га!» — их обвиняли в том, что они сознательно содействовали гибели двухсот пятидесяти вождей общины, предложив им воскурять благовония (там же 17:6, Рашбам и Рамбан). Люди говорили Моше и Аарону: «Разве гибель вождей доказывает, что Всевышним избрано колено Леви, а Аарон избран первосвященником? Может быть, вы сожгли приносящих воскурения силой своей молитвы или с помощью тайной мудрости, которая вам известна?!» (Ибн Эзра, Бемидбар 17:6).
И тогда Всевышний вновь повелел Моше и Аарону: «Отстранитесь от этого народа, и Я уничтожу его в одно мгновение». Аарон и Моше пали ниц перед Б-гом — а среди народа начался губительный мор. И Моше сказал Аарону: «Возьми совок и положи на него горящие угли с жертвенника, и положи благовония, и неси скорее к народу, чтобы искупить их, ибо изливается ярость Б-га» (Бемидбар 17:9—11). Однако Аарон боялся, что, если он станет воскурять благовония вне Шатра, то будет сожжен Небесным огнем, как сообщники Кораха. Но Моше приказал ему: «Быстро иди к народу и искупи его, ведь из-за того, что ты медлишь, умирают люди» (Ялкут Шимони, Цав 514). Положив в совок воскурения, Аарон побежал в гущу народа, встал между умершими и живыми — и мор прекратился (Бемидбар 17:12—13).
После мора, в котором погибло четырнадцать тысяч семьсот человек, Всевышний повелел совершить еще одно испытание. Каждый из вождей колен вручил Моше свой посох, и Аарон дал свой — от колена Леви. Моше положил все двенадцать посохов в Шатер Откровения, а на следующий день посох, на котором было начертано имя Аарона, покрылся почками, на нем расцвели цветы и созрели плоды миндаля (Бемидбар 17:16—24). Благодаря этому испытанию сыны Израиля убедились, что и Аарон, и всё колено Леви, действительно, избрано Б-гом для служения в Шатре Откровения (Рамбан, Бемидбар 17:6, 17:17). Согласно повелению Всевышнего, Моше положил посох Аарона на хранение в Шатер, перед Ковчегом Завета, — «в знамение строптивым сынам» (Бемидбар 17:25—26).
В течение девятнадцати последующих лет сыны Израиля оставались в Кадеш-Барнеа, а начиная с 2467 года /1293 г. до н.э./ странствовали по пустыне, в районе горы Сеир (Бемидбар 33:19—36; Дварим 1:46; Раши, Дварим 1:46; Хизкуни, Бемидбар 21:4; Ягель либейну).[1] Каждый год, в канун девятого ава — дня, когда вернулись разведчики, — Моше напоминал: «Идите копать!» Евреи выкапывали себе могилы и ложились в них спать, а наутро недосчитывалось в живых до пятнадцати тысяч человек, а то и более (ИТ, Таанит 4:7; Рашбам, Бава батра 121а). Но умирали лишь те, кому уже исполнилось шестидесят лет (Раши, Бемидбар 14:33).
На сороковой год скитаний по пустыне, в первый день месяца нисан 2487 года /1273 г. до н.э./, сыны Израиля разбили стан в Кадеше, в пустыне Цин, недалеко от границ Эдома. А на десятый день этого месяца умерла сестра Моше — пророчица Мирьям, и ее погребли недалеко от стана (Бемидбар 20:1, Таргум Йонатан; Седер олам раба 9—10; Шулхан арух, Орах хаим 580:2; Ягель либейну). Моше и Аарон горько оплакивали сестру, и их долго не могли утешить (Оцар ишей аТанах, Моше 12).
В один из дней траура по Мирьям люди, изнывающие в пустыне от жажды, окружили Моше и Аарона, упрекая их: «Зачем вы завлекли общину Б-га в эту пустыню?! Чтобы умереть тут нам и нашему скоту? И зачем вы нас вывели из Египта? Чтобы завести в это гиблое место, лишенное злаков и смоковниц, винограда и гранатов? Да и воды нет для питья!» Увидев ярость в глазах людей, Моше и Аарон вбежали во двор Шатра Откровения, надеясь спасти там свои жизни. Они пали ниц, умоляя Всевышнего о помощи и защите (Бемидбар 20:2—6, Ибн Эзра; Ялкут Шимони, Хукат 763, 20; Кли якар, Бемидбар 20:6). Но Всевышний горько упрекнул их: «Эх, вы, слуги народа! Ну-ка быстро выходите отсюда! Мои сыновья умирают от жажды, а вы скорбите о смерти старой женщины, завершившей свое земное предназначение» (Ялкут Шимони, Хукат 763). Б-г повелел Моше взять из Шатра посох, лежавший перед Ковчегом Завета, и обратиться к скале, чтобы словом извлечь из нее воду для сынов Израиля. Моше и Аарон вновь вышли к народу, и Моше произнес: «Слушайте-ка вы, бунтари! Не из этой ли скалы мы извлечем для вас воду?!» — и он дважды ударил посохом по скале, из которой обильно хлынули потоки воды (Бемидбар 20:7—11, Рашбам и Хизкуни).
И тогда Всевышний сказал Моше и Аарону: «За то, что вы не поверили Мне и не освятили Меня на глазах сынов Израиля, вы не введете эту общину в землю, которую Я даю им» (Бемидбар 20:12). В мидраше объяснено, что они были сурово наказаны за то, что Моше не ограничился только словом, а ударил по скале. Ведь, если бы они обратились к скале, и полилась вода, то Имя Всевышнего было бы освящено на глазах у всего народа, и люди стали бы говорить: «Если уж скала, лишенная слуха и речи, выполняет повеление Б-га, так и нам тем более следует выполнять!» (Мидраш-Агада 67; Раши, Бемидбар 20:11—12). А посох следовало взять не для того, чтобы бить им по скале, но чтобы напомнить сынам Израиля о прошлых мятежах, а также о чудесах, которые были для них совершены (Рашбам, Бемидбар 20:8). Согласно другому объяснению, Моше и Аарон были наказаны за слова «Не из этой ли скалы мы извлечем для вас воду?!» — но следовало сказать: «…Б-г извлечет для вас воду». Ведь из-за этих слов народ мог ошибочно заключить, будто чудо было совершено силой их магического искусства, а не Всевышним (р. Хананель, см. Рамбан, Бемидбар 20:8—13; Шалмей Нахум).
А есть объясняющие, что извлечение воды из скалы было испытанием для всего народа Израиля перед предстоящим вступлением в Святую Землю. Повеление Всевышнего содержало в себе следующее условие: если сыны Израиля достойны открытого чуда и готовы выполнять волю Б-га без принуждения, то скала извлечет воду в ответ на слова Моше, но если они смогут подчиняться Б-гу только под принуждением, то вода польется лишь после того, как Моше ударит по скале. И Моше опасался, что, если он ограничится только словами, то вода не польется — ведь на самом деле сыны Израиля были не готовы подчиняться Б-гу без принуждения, — и тогда произойдет осквернение Имени Б-га в глазах народа. И поэтому он ударил! (р. Й. Геллер, Оэль Йеошуа 2; Мишулхан гавоа, Бемидбар 20:1).
Знатоки сокровенного учения указывают: если бы Моше сам ввел народ в Землю Израиля, то он построил бы Храм, который уже никогда не был бы разрушен, — но для этого весь народ Израиля должен был пребывать на уровне высочайшей праведности. А поскольку то поколение сынов Израиля не было готово к воцарению Машиаха, оно продолжило бы нарушать волю Б-га в Святой Земле точно так же, как и в пустыне. И тогда вся сила гнева Всевышнего обрушилась бы не на Храм, который не подлежал разрушению, а на согрешивший народ — до его полного истребления, не дай Б-г. И поэтому Всевышний сказал Моше: «Вы не введете эту общину в землю, которую Я даю им» — «не введете», ибо духовный уровень поколения не соответствует высочайшей святости этой земли (Ор ахаим,Бемидбар 20:8, Дварим 1:37; Михтав меЭлияу 2, с. 279—280).
И хотя такой исход был предуготовлен для Моше еще до его рождения, — ведь астрологи фараона предсказывали, что он «погибнет от воды», и, на самом деле, подразумевалась вода, хлынувшая из скалы после его удара (см. Раши, Бемидбар 20:13), — тем не менее, окончательное решение было вынесено только после этого испытания. Вместе с тем своими ударами по скале Моше избавил сынов Израиля от грозящего им в будущем полного истребления — ведь теперь история сложилась совершенно иначе: народ вошел в Святую Землю под предводительством Йеошуа бин Нуна, Храм построил царь Шломо, а когда чаша грехов сынов Израиля переполнилась, Б-г «уничтожил в Своем гневе бревна и камни, (из которых был возведен Храм)» (Шохер тов 79), — а народ был отправлен в спасительное изгнание.
Однако оставалась открытой и другая возможность: Моше мог бы действовать без всяких объективных расчетов, уповая лишь на милосердие Всевышнего. И если бы он, принимая во внимание только заслуги сынов Израиля, а не их пороки и недостатки, ограничился словами, обращенными к скале, — без ударов, то, возможно, и Всевышний подошел к грехам народа Израиля только со Своей Мерой Милосердия, а не с Мерой Суда, и народ Израиля удостоился бы вступить в Святую Землю под предводительством Моше и поселиться там навсегда (Оэль Йеошуа 2; Михтав меЭлияу 2, с. 280).
[1] Однако в некоторых источниках указывается, что после греха разведчиков сыны Израиля в течение 19 лет странствовали по пустыне, а затем уже возвратились в Кадеш-Барнеа и оставались там в течение еще 19 лет (Седер олам раба 8; Седер адорот).
В первый день следующего месяца ияра Моше направил из Кадеша посланников к царю Эдома с просьбой разрешить сынам Израиля пройти через его страну в Кнаан — по столбовой дороге, не отклоняясь ни вправо, ни влево. Но царь Эдома отказал в этой просьбе, выслав навстречу евреям войско, — и они отступили из Кадеша к горе Ор, также расположенной у рубежей Эдома (Бемидбар 20:14—23; Ягель либейну).
В ночь на первое ава 2487 года Б-г известил Моше о близкой смерти Аарона и поручил ему предупредить брата (Ялкут Шимони, Хукат 764). «Возьми Аарона и его сына Элазара, — повелел Б-г, — и возведи их на гору Ор. Сними с Аарона его одежды и облачи в них его сына Элазара. И Аарон умрет там» (Бемидбар 20:23—26;).
На рассвете Моше подошел к шатру Аарона и позвал его: «Аарон, брат!» По просьбе Моше они сели вместе изучать свиток Торы, обсуждая, каким образом Первый Человек, сотворенный в Ган Эдене, мог дойти до греха и привести в мир смерть. «Вот и я, который властвовал над ангелами, — сказал Моше, — и ты, который во время мора смог остановить смерть, тоже смертны. Сколько еще лет нам осталось жить?» «Может быть, двадцать», — сказал Аарон. «Меньше», — поправил его Моше. И он продолжил уменьшать оставшийся срок, пока речь не дошла до уже начавшегося дня. «Может быть, ты имеешь в виду меня?» — спросил Аарон. «Да, — ответил Моше и спросил: — Ты готов принять смерть?» «Да». «Так пойдем на гору» (Ялкут Шимони, Хукат 764).
На глазах всей общины Моше провел Аарона и его сына Элазара прямо на вершину горы (Бемидбар 20:27). Там они остановились рядом с пещерой, внутри которой был скальный выступ, подобный ложу (Ялкут Шимони, Хукат 764). Моше снял с Аарона одеяния первосвященника и облачил в них Элазара, а на Аарона надели заранее приготовленный тахрихим (саван) (Бемидбар 20:28; Раши и Рамбан, Бемидбар 20:26). «Войди в пещеру», — сказал ему Моше. Аарон вошел, лег на каменное ложе, протянул руки вдоль тела и закрыл глаза. В этот момент опустилась Шехина и «поцеловала» его (Ялкут Шимони, Хукат 764). «Блажен тот, кто умирает подобной смертью», — произнес Моше (Раши, Бемидбар 20:26). Он спустился с горы вместе с Элазаром, и весь народ Израиля оплакивал Аарона (Бемидбар 20:28—29, Таргум Йонатан).
В тот же день 1 ава на стан напали амалекитяне, которые пришли из города Арада, расположенного на юге страны Кнаан. Евреи в страхе бежали, а амалекитяне взяли пленных. Народ охватила такая паника, что люди решили возвратиться в Египет и отступали в течение трех дней. Тогда колено Моше — левиты, возревновавшие за Б-га, попытались остановить народ. В завязавшейся схватке левиты убили множество паникеров и силой заставили сынов Израиля вновь подойти к горе Ор (Бемидбар 21:1, Раши; ИТ, Йома 1:1; Сефер аяшар, Хукат; Раши, Дварим 10:6—7).
А в канун 9 ава сыны Израиля, как обычно в этот день, выкопали себе могилы — но наутро все встали живыми. Они подумали, что ошиблись в счете дней. Каждый вечер, до 14 ава, они ложились спать в вырытые могилы — пока не появилась полная луна. И тогда сыны Израиля поняли, что не ошиблись, — сорок лет скитаний подошли к концу, и день 15 ава стал для них праздником (ИТ, Таанит 4:7; Раши, Таанит 30б; Рашбам, Бава батра 121а).
Четвертого элуля сыны Израиля вновь отправились в путь. Обогнув Эдом, а затем Моав с юга, к концу месяца они подошли к границе эморейского царя Сихона, на восточном берегу Иордана. Моше вновь направил послов с просьбой пропустить евреев к Кнаану, но Сихон вышел навстречу евреям с войском. На этот раз Б-г предал неприятеля в руки Израиля: в завязавшемся сражении евреи одержали победу, и, преследуя врага, захватили столицу эморейцев Хешбон и всю их страну — от реки Арнон до реки Ябок, где начинались рубежи Ога, царя Башана (Бемидбар 21:21—26; Дварим 2:18, 2:26—36; Седер олам раба 9; Ягельлибейну).
После этого евреи разбили лагерь в степи, у реки Шитим, недалеко от рубежей Моава (Бемидбар 22:1, 25:1, р. Бехайе). Испугавшиеся силы сынов Израиля моавитяне и мидьянитяне пригласили на помощь мага Билама. Следуя его совету, они поставили перед станом Израиля шатры и посадили в них нарядно одетых блудниц, которые заманивали евреев внутрь, поили вином и обольщали, а затем уговаривали служить своему идолу Бааль-Пеору (Бемидбар 25:1—3, Раши; Санхедрин 106а; Бемидбар раба 20:23). В стане начался мор, ставший выражением гнева Творца на Израиль. И Б-г повелел Моше созвать глав народа, чтобы судить и казнить служивших идолу (Бемидбар 25:3—4, Раши; Бемидбар раба 20:23). В самом начале судебного разбирательства один из вождей колена Шимона, Зимри, подвел к Моше мидьянскую принцессу Козби, с которой собирался согрешить, и спросил: «Эта женщина разрешена мне или запрещена? Если ты скажешь, что запрещена, то кто разрешил тебе жениться на дочери Итро, которая тоже родом из Мидьяна?» (Бемидбар 25:5—6, Раши; Санхедрин 82а; Бемидбар раба 20:24). Вопрос был поставлен явно некорректно, ведь Моше взял Ципору в жены еще до дарования Торы, а затем, у горы Синай, она вместе с другими герами приняла на себя «ярмо заповедей». Но Моше растерялся и молчал, забыв закон, который он получил от Всевышнего на горе Синай: ревнители имеют право казнить того, кто вступает в близость с нееврейкой (Раши, Санхедрин 82а). Увидев, что Моше не знает, что ответить, судьи заплакали (Бемидбар 25:6, Раши). Однако внук Аарона, Пинхас (см.), который слышал этот закон из уст Моше, напомнил о нем, и Моше сказал: «Кто вспомнил об этом повелении Торы, тот и должен его выполнить» (Санхедрин 82а). Когда Зимри и Козби зашли в шатер, Пинхас проник за ними и пронзил прелюбодеев копьем в момент соития, — в это мгновение мор, от которого уже погибло двадцать четыре тысячи человек, прекратился (Бемидбар 25:7—11, Раши).
А затем, следуя повелению Б-га, Моше вновь произвел подсчет мужчин от двадцати лет и старше (Бемидбар 26:1—65) — как заботливый пастух пересчитывает свое стадо после нападения волков. Как пастух, принявший свое «стадо» по счету при исходе из Египта, Моше вновь пересчитал его, приближаясь к смерти, — перед тем, как передать новому «пастуху», который должен был ввести сынов Израиля в страну Кнаан и разделить ее между ними (Раши, Бемидбар 26:1).
В ходе пересчета к Моше подошли пять сестер из колена Менаше, у которых не было братьев, а отец умер в пустыне, — они просили передать им надел их отца в стране Кнаан. Моше сомневался, как поступить, и Всевышний повелел ему: «Справедливо говорят дочери Цлофхада. Дай им во владение удел, полагавшийся их отцу» (Бемидбар 27:1—7). Услышав эти слова, Моше подумал: «Раз Б-г дал это повеление мне, то, возможно, Он отменил Свое решение, и я смогу войти в Святую Землю вместе со всеми». Но Всевышний сказал ему: «Мой приговор остается в силе» (Танхума, Пинхас 9; Раши, Бемидбар 27:12).
После пересчета Б-г повелел Моше отомстить мидьянитянам, подославшим своих женщин для совращения сынов Израиля. «А после этого ты умрешь», — сказал Б-г (Бемидбар 25:16—18, 31:1—2). И хотя Моше мог бы жить еще несколько лет, — ведь Всевышний обусловил его смерть отмщением мидьянитянам, — он не стал откладывать выполнение повеления Б-га ни на один день. Но поскольку тесть и жена Моше происходили из Мидьяна, он не повел народ на эту войну сам, а послал отборное войско во главе с Пинхасом, сказав ему: «Кто начал эту заповедь, тот пусть ее завершит» (там же 31:3—6, Раши; Танхума, Матот 3; Бемидбар раба 22:4). В ходе этой войны евреи убили всех князей Мидьяна, а также давнего врага Моше — мага Билама (Бемидбар 31:7—8).
Победа сынов Израиля над Мидьяном была достигнута, в основном, благодаря могучим воинам из колен Гада и Реувена, и им в добычу досталось особенно много мидьянских стад (Танхума, Матот 6; Бемидбар раба 22:8). После окончания войны вожди колен Реувена и Гада обратились к Моше с просьбой передать им во владение восточный берег Иордана, богатый пастбищами. «Не переводи нас через Иордан!» — попросили они. «Ваши братья пойдут на войну, а вы будете сидеть здесь?!» — с упреком спросил Моше. И он поставил условие: если колена Реувена и Гада пойдут вместе со всем народом на завоевание Кнаана, то затем получат во владение покоренные царства Сихона и Ога на восточном берегу Иордана (Бемидбар 32:1—33). А поскольку Моше увидел, что площадь восточного берега намного превосходит надел, полагающийся двум коленам, он стал искать, кто бы захотел поселиться там вместе с ними, — и вызвалась часть колена Менаше, у которой также было много стад (Рамбан, Бемидбар 32:33). Моше разделил восточный берег между этими двумя с половиной коленами, предназначив каждому из них особый надел (Бемидбар 32:33; Дварим 3:12—16; Йеошуа 13:15—32). А пока он передал им лишь несколько городов в местах, наиболее пригодных для пастбищ, и они возвели там крепости, чтобы оставить в них свои семьи и скот, — а остальная земля оставалась незаселенной (Бемидбар 32:34—42; Рамбан, Бемидбар 32:29—30). Моше также выделил три города-убежища, в которых должны были скрываться совершившие неумышленное убийство (Дварим 4:41—43). И хотя, согласно закону Торы, эти три города не могли выполнять свою функцию до того, как будут выделены города-убежища на западном берегу Иордана, в земле Кнаан, Моше не стал откладывать, так как не хотел упускать ни одной заповеди, которую можно выполнить (Макот 10а, Раши, Дварим 4:41).
Разделив восточный берег между коленами, Моше очень обрадовался, и у него вновь появилась надежда, что вынесенный ему приговор Небес отменен (Сифри, Пинхас 134; Раши, Бемидбар 27:12). И он стал молить Б-га: «Дай мне перейти, и я увижу эту благую страну, что по ту сторону Иордана, — эту прекрасную гору (т.е. гору Мория) и Ливан (Храм)». Но Б-г ответил ему: «Полно тебе, не говори Мне больше об этом, …так как ты не перейдешь Иордан. Но дай наставления Йеошуа и укрепи его, ибо он встанет во главе этого народа и он завоюет для них страну, которую ты видишь» (Дварим 3:25—28).
Первого швата 2488 года Моше собрал всех сыновей Израиля и стал готовить их к переходу через Иордан. Вначале он напомнил им весь пройденный за сорок лет путь — от исхода из Египта до степей Моава (Дварим 1:1—3:29). В частности, он упомянул о том, сколько раз он просил для них милосердия, спасая их от гнева Всевышнего. Говоря об этом, Моше надеялся, что они станут молиться за него, чтобы и он мог вступить в Святую Землю вместе со всеми. Он сказал им: «Слушай, Израиль, скоро вы перейдете через Иордан — а я ведь не перейду», но они не понимали его намеков (там же 9:1; Дварим раба 3:11). Тогда Моше начал прямо упрекать их: «Один человек сумел искупить шестьсот тысяч после греха с тельцом, а шестьсот тысяч человек не могут искупить одного?!» (Дварим раба 7:10). И хотя в течение сорока лет скитаний по пустыне он никогда не упрекал народ за его прегрешения, теперь его слова были полны горечи (Раши, Дварим 1:3)
В своей речи Моше дал сынам Израиля суровые наставления, предсказав, что произойдет с ними в отдаленном будущем. «Когда родятся у вас дети и внуки, и долго прожив на земле, вы развратитесь, — предрек он, — …то призываю я сегодня небо и землю в свидетели того, что вы вскоре исчезните из страны, в которую переходите через Иордан, чтобы овладеть ею, и не продлятся дни ваши на ней. И рассеет вас Бог среди народов, и останетесь вы малочисленными среди народов, к которым уведет вас Бог» (Дварим 4:25—27). Но затем Моше дал сынам Израиля надежду на искупление, предсказав: «И оттуда станете вы искать Бога и найдете, если будете искать Его всем сердцем и всей душою. В своих невзгодах, когда постигнут вас все эти предсказания, в конце дней, возвратитесь вы к Богу и будете слушаться Его голоса» (там же 4:29—30). И тогда, в конце времен, наступит окончательное избавление — геула. «И возвратит Б-г ваших изгнанников, и смилостивится над вами, и опять соберет вас из всех народов, среди которых рассеял вас Бог, — предрекал Моше, обращаясь через головы стоящих перед ним евреев к будущим поколениям. — Даже если будут ваши изгнанники на краю неба, то и оттуда соберет вас Б-г, и оттуда заберет вас. И приведет вас Бог в страну, которой владели ваши праотцы, и вы овладеете ею, и облагодетельствует Он вас, и размножит вас больше, чем отцов ваших» (там же 30:3—5).
Вслед за этим Моше начал еще раз обучать сынов Израиля всем основным законам Торы (там же 4:1—28—69). Это обучение продолжалось день за днем в течение пяти недель — до шестого адара (Седер олам раба 10; Седер адорот). А с самого начала месяца адара Моше вновь настойчиво молил Всевышнего оставить его в живых и позволить войти в страну Кнаан (Ваикра раба 11:6). Но Всевышний сказал ему: «Ты прославился тем, что вывел из Египта шестьсот тысяч мужчин и похоронил их в пустыне. А теперь ты хочешь ввести в Святую Землю новое поколение?! Нет, ты должен разделить судьбу умерших» (Танхума, Хукат 10).
«Если мне нельзя ввести народ в Кнаан, то разреши мне войти как частному лицу», — просил Моше. «Не может царь вступить в землю как частное лицо», — был ответ. «Если мне нельзя вести народ в качестве наставника, сделай меня учеником Йеошуа», — просил Моше. «Не может наставник стать учеником своего ученика», — был ответ (Сифри, Пинхас 135).
Тогда Моше упал в ноги первосвященнику Элазару, взывая: «Элазар, сынок, попроси для меня милосердия, как я просил милосердия для твоего отца Аарона!» (Ялкут Шимони, Ваитханан 820). Моше умолял, чтобы Творец впустил его в землю хотя бы на два-три года — а потом он умрет (там же 821). Причина его страстного стремления к Святой Земле заключалась в том, что многие заповеди можно выполнять только там, — а Моше старался выполнить все заповеди Торы (Сота 14а).
Наконец, шестого адара Б-г сказал Моше: «Вот, приблизились дни твои к смерти. Призови Йеошуа — станьте в Шатре Откровения, и Я дам ему повеления» (Дварим 31:14; Седер олам раба 10; Седер адорот).
Моше поставил Йеошуа в Шатре перед первосвященником Элазаром и перед всем народом, и, возложив руки ему на голову, напутствовал его теми словами, которые внушил ему Б-г (Бемидбар 27:22—23; Дварим 31:7—8). Затем Моше объявил: «Слушайте речения нового пророка, который сегодня станет у нас во главе». По приказу Моше Йеошуа увенчали царским венцом, облачили в пурпурные одежды и принесли для него золотой трон. Моше возвел своего ученика на трон, и пока Йеошуа говорил перед народом, Моше стоял рядом с ним (Бейт амидраш 1, 122; Оцар ишей аТанах, Моше 48).
В полночь на седьмое адара Моше пришел к шатру Йеошуа, чтобы прислуживать новому главе народа как ученик (Бейт а-мидраш 1, 123; Оцар ишей аТанах, Моше 48). Они вместе отправились в Шатер Откровения, но там между ними встал облачный столп — так, что речения Творца были обращены только к Йеошуа, а Моше их не слышал. Когда облачный столп исчез, Моше спросил у Йеошуа: «Что сказал тебе Б-г?». Но Йеошуа отклонил его вопрос: «Когда Б-г говорил с тобой, разве у тебя было право открывать мне все тайны, переданные тебе?» «Лучше сотня смертей, чем одна зависть!» — воскликнул Моше и смирился со своим близким уходом (Дварим раба 9:9, Эц Йосеф).
Моше обошел весь стан, попрощавшись с каждым коленом Израиля и благословив его (Дварим 31:1, 33:1—25; Седер олам раба 10; Ибн Эзра, Дварим 31:1).
В тот же день Моше записал последние разделы Торы, включая и рассказ о своей смерти (Дварим 31:24, Сфорно). Но если обычно, записывая Тору под диктовку Б-га, он повторял за Ним каждое слово, то при написании последних восьми стихов он не произносил их вслух из-за охватившей его великой скорби (Бава батра 15а; Менахот 30а, Раши). Более того, в этих восьми стихах буквы не были разделены на слова, и их можно было прочитать по-иному (Сефер аТодаа).
Собрав все накопившиеся у него за сорок лет листы пергамента, на которых были записаны отдельные разделы, Моше сшил их в единый свиток (Гитин 60а, Раши). Он передал этот свиток коэнам, повелев им: «Возьмите эту книгу закона и положите ее сбоку от Ковчега Завета Б-га» (Дварим 31:25—26).
Моше подготовил также по одному свитку Торы для каждого из колен и вручил им (Дварим раба 9:9; Шохер тов 90). Кроме того, он передал народу Израиля написанную им книгу Ийова: в ней он изложил трагическую историю праведника Ийова, которая началась в день, когда перед сыновьями Израиля рассеклись воды Тростникового моря (Бава батра 14б; см. выше в гл. 5 «Исход»).
Моше также вручил Йеошуа бин Нуну план Храма, который предстояло построить в Иерусалиме (Оцар ишей аТанах, Моше 31). Он оставил левитам одиннадцать написанных им псалмов, чтобы их исполняли во время служения в Храме. Среди них такие величественные псалмы, как «Молитва Моше» (Тфила леМоше), «Посвященный в тайну Всевышнего» (Йешев бесетер Эльйон), «Пойте Б-гу новую песню» (Ширу лАшем шир хадаш) и «Песня благодарения» (Мизмор летода) (Бава батра 14б; Берешит раба 22:13; Бемидбар раба 12:3; Шохер тов 90).
Ближе к вечеру Творец повелел Моше подняться на Гору Переправы (Ар аАварим), на которой он должен был умереть. Эта гора, называемая также Нево, возвышалась рядом с переправой через Иордан, ведущей в землю Кнаан, к городу Иерихону (Дварим 32:49; Рамбан, Бемидбар 27:12—13).
И когда Моше поднялся на вершину горы, Творец показал ему всю землю Кнаан: пророческое зрение Моше преодолело пространственные ограничения, и он смог увидеть северные и южные рубежи страны, а также далекое Средиземное море, служащее западной границей Святой Земли (Дварим 34:1—3; Сифри, Пинхас 135—136). Вместе с тем Б-г показал Моше будущее еврейского народа: всех его вождей от вступления в Кнаан до воскрешения мертвых (Сифри, Пинхас 139).
«Вот страна, о которой Я поклялся Аврааму Ицхаку и Яакову, — сказал Творец. — …Я дал тебе увидеть ее своими глазами, но туда ты не перейдешь» (Дварим 34:4). «Если так, то пусть хотя бы мои останки будут перенесены через Иордан», — попросил Моше. «И даже твои останки туда не будут перенесены», — ответил Б-г (Сифри, Пинхас 135).
Когда Моше лег, Б-г сказал ему: «Закрой глаза» — и Моше закрыл глаза. «Сложи руки на груди» — и Моше сложил руки на груди. «Соедини ноги вместе» — и Моше соединил ноги вместе. В это мгновение Б-г позвал душу Моше, чтобы она вышла из его тела. Но душа ответила: «Владыка миров! Я знаю, что Ты — Владыка всех душ, и души всех живых и мертвых — в Твоей власти. Ты сотворил меня, и Ты вселил меня в тело Моше на сто двадцать лет. И теперь в мире нет более чистого и праведного тела, чем у Моше. …Я люблю его и не хочу покидать его». «Доченька, — вновь позвал Творец, — выходи, не задерживайся, и Я вознесу тебя на вершину Небес и помещу тебя у Престола Моей Славы, рядом с ангелами — керувами и сарафами». «Я прошу Тебя, — взмолилась душа, — оставь меня в теле Моше». В это мгновение Творец как бы нежным поцелуем извлек душу из тела Моше (Дварим раба 11:10).
Моше бен Амрам был призван в Небесную Ешиву седьмого адара 2488 года /1272 г. до н. э./ — в тот же месяц и в тот же день, что родился (Седер олам раба 10; Мегила 13б; Танхума, Ваэтханан 6; Седер адорот). Ему было ровно сто двадцать лет (Дварим 34:7).
После смерти Моше его ученик Йеошуа бин Нун разделил последние восемь стихов Торы так, что проявились слова: «И умер там Моше, раб Б-га, в стране Моав, по слову Б-га» (Сефер аТодаа).
Сыны Израиля оплакивали Моше в течение тридцати дней — до седьмого нисана (Дварим 34:8). А еще через три дня они перешли через Иордан в страну Кнаан (Йеошуа 4:19; Седер олам раба 10).
●
В Талмуде Моше перечислен среди семи величайших пастырей человечества — наряду с Адамом, Шетом, Метушелахом, Авраамом, Яаковом и царем Давидом (см.) (Сукка 52б).
Моше был первым человеком, достигшим абсолютного совершенства, а следующим будет Машиах (Зоар 3, 260б; Оцар ишей аТанах с. 405).
После завоевания сынами Израиля Святой Земли мать, сестра и жена Моше были перезахоронены там, недалеко от города Тверия (Седер адорот 2406, 2488). Его внук Шмуэль, сын Гершома, погребен в пещере возле города Баньяс, у подножья горы Хермон (там же 2516).
По свидетельству кабалистов, «искры» души Моше возродились в пророках Шмуэле (см.) и Ирмеяу (см.), а также в царе Шломо (см.) (там же 2435). Основываясь на изучении высказываний и рукописей Виленского Гаона, его ученики утверждали, что он также был очередным воплощением души Моше, — и именно поэтому ему не было позволено вступить в Землю Израиля (Алийот Элияу 86; см. в кн. «Еврейские мудрецы», стр. 225).
Знатоки сокровенного учения указывают, что Царь-Машиах, который приведет народ Израиля к окончательному избавлению, будет новым воплощением души Моше, ведь написано: «Как в дни исхода твоего из земли Египта, явлю тебе чудеса» (Миха 7:15) — т.е. последнее избавление во многом повторит события исхода из Египта. По словам Виленского Гаона, это соответствие закодировано в стихе: «מַה שֶּׁהָיָה הוּא שֶׁיִּהְיֶה — Что было, то и будет» (Коэлет 1:9) — первые буквы первых трех слов образуют имя משה (Моше).
с разрешения издательства Швут Ами