Четыре часа и пять минут

Когда они зашли в комнату, я сразу — по походке и выражению лиц, тяжелому взгляду из-под век, по зажатости плеч и рук, по тем неуловимым признакам, которые говорят нам о том, что происходит между людьми, — понял, что дело будет нелегким.

И не ошибся.

Это было нелегко. Это было так же нелегко, как руками продавить дыру в стене.

— Нет, — сказали они. — У нас нет времени на долгие посещения. Сегодня четверг, а в понедельник у нас уже очередь в раввинский суд — мы подали на развод и нас вызывают. 

— Так зачем же вы пришли?

Муж, сидевший передо мной, сделал вопрошающее движение руками, будто сам не понимал, зачем они здесь, если сами не верят, что развод можно предотвратить.

Жена не сделала никакого движения, только складки в углах рта стали еще резче, еще непримиримее.

Я не сразу сдался, вообще-то, я упрямый человек. Но эти двое — надо отдать им должное — превзошли меня.

Я сидел с ними четыре часа. Это неправильно, я знаю, но что-то удерживало меня, не давало отпустить их, пока они не помирятся или хотя бы не отсрочат суд.

Они не собирались ничего откладывать. Так чего пришли? Зачем они здесь? Отдать дань неясному чувству долга, требующему слабой попытки оправдаться перед друзьями: мы сделали всё, что могли.

Они… как это сказать… Они были симпатичные люди, я знал: каждый из них в отдельности и они как пара — прекрасные люди. Нет сомнения, многое надо уметь говорить друг другу так, чтобы не рикошетило, но…

Четыре часа — это много, очень много, и поражение мое было полным и необратимым. Они встали такими же непримиримыми и жесткими, какими пришли сюда. Может быть, еще больше утвердились в своем решении после всех проведенных здесь часов, после всех бесплодных попыток увидеть тлеющий огонек надежды.

Ошибся.

Бывает.

Нужно уметь принимать неизбежное. Это первое правило, когда работаешь с людьми. Научиться принимать то, что невозможно изменить ни уговорами, ни просьбами, ни симпатией, ни пониманием, ни угрозами, ни упреками,  ни подарками, ни обещаниями — ничем.

Ты волен бороться, если упрямый, но рано или поздно тебе придется признать, что есть то, против чего ты бессилен, даже если ты раввин. Особенно, если ты раввин…

Два месяца спустя я шел домой и увидел их. Ту пару, которая была у меня не так давно. Я их сразу узнал. Не поверил своим глазам. Нет, я должен сам убедиться в этом.

Я перешел улицу и подошел.

— Что, не верите своим глазам? — спросил муж.

— Не верю, — ответил я. — Что вы здесь делаете — вместе?

— Мы снова вместе, — ответила жена. — То есть мы и не расставались.

— Не могу поверить, — еле вымолвил я. — И что же это было, что…

— Если вы думаете, что это беседа с вами помогла нам воссоединиться, то вы ошибаетесь.

— Честно говоря, когда увидел вас, подумал: беседа подействовала, — признался я.

— И зря, — сразу откликнулся муж. — Зря вы так подумали. Это не вы.

Я смущенно кашлянул. В такте ему не откажешь.

— Мы вам объясним, — принужденно улыбаясь, пришла на помощь жена. — Если вам интересно, это все наш Лёва.

— Какой Лёва? — не понял я.

— Наш сын — буркнул муж. — Какой же еще Лёва это может быть?

Мы присели на скамейку под раскидистой акацией. Я торопился, но несколько минут, всё же, обязан был уделить это паре, которую помирил, как я только что узнал, их сын, а не я — за плечами которого столько удачно примиренных пар.

Надо посоветовать их сыну не бросать начатое, а заняться этим профессионально. Если у него получилось с этими, то другие пары он будет щелкать как орешки. Такая у меня пронеслась мысль.

— Сколько лет вашему сыну?

— Семь.

— Семь лет? Точно?

— Точнее не бывает.

— Так как же ему удалось вас помирить?

— Мы у вас были в четверг, правильно? — уточнила жена.

— Именно так, — уверенно ответил я, хотя уверен не был.

— Ну вот, такие дела. А в пятницу мы с Лёвой пошли к врачу, он приболел, нас послали в больницу, и там выяснилось…

— Там выяснилось, что у него тяжелое заболевание…

Мы ждали в коридоре приемного покоя кого-нибудь из врачей, кто сможет толково объяснить, что с ним происходит… В общих чертах мы поняли, но родителям этого мало…

Мы ждали и ждали, и так прошло несколько часов.

И пока никто из врачей не выходил.

Мы посмотрели друг на друга.

В принципе мы поняли это еще до того, как сказали друг другу. Но сказать, всё же, было надо. Мы привыкли говорить друг с другом напрямую, без обиняков, и хотя вы пытались сказать нам, что говорить надо обиняками, на этот раз мы решили действовать так, как привыкли.

В таком испытании, которое встало перед нами, мы со всем тем, что накопилось, и тем, что назрело, набухло и взрывается время от времени… со всем этим справиться мы не сможем друг без друга… нам не выдержать этого по отдельности, если мы расстанемся… Нам нужно держаться друг друга.

— Вот как получается… — пробормотал я…

— Да, это именно то, что сделал наш Лёвочка, — добавили гордые родители.

Мы распрощались, а я долго думал об этой истории…

со слов рава Давида Бравермана

Теги: семья, История из жизни, Между людьми