Пара деревянных башмаков

Как всегда, в преддверии девятого Ава - история из серии "проект без иллюстраций".

Эту историю рассказал рав Шабтай Славотицкий из Антверпена. Он слышал ее от самого участника событий.

Все персонажи и события - реальные, имена изменены.

Я перевел с незначительными сокращениями. 

Ночь еще была угольно-черной, когда крики "Schnell! Schnell! Raus!" в сопровождении собачьего лая сотрясли лагерные бараки.
В мгновение ока наступает суматоха и паника, сумки из кожи и костей, так называемые «музельманы», просыпаются от своего короткого кошмара, прыгают с деревянных скамей и выходят в своем тряпье на заснеженный плац....
Утреннее построение, ежедневная проверка. Церемония, от которой нацисты не откажутся ни в какую погоду, какой бы ужасной она ни была.
Долгие часы заключенные стоят на ледяном ветру, под снежными хлопьями, летящими на серую землю, а стервятники в теплых шубах и сияющих сапогах проходят между ними, кричат ​​и бьются в ярости, раздавая удары направо и налево. Они хотят убедиться, что все присутствуют, что все стоят прямо, и запросто могут выстрелить в голову тому, чья осанка кажется им недостаточно бодрой.
За пару минут до того, как заключенные замерзнут насмерть, построение заканчивается и группа заключенных отправляется на работу, которая "освобождает". Долгие минуты они идут в самом сердце замерзшего леса по узкой извилистой дорожке между черными деревьями и камнями, с двух сторон сопровождаемые вооруженными охранниками.

"Стоять! Что с твоим ботинком?" - один из охранников заметил, что ботинок Йоске Файгенцвейга не привязан к ноге и с каждым шагом спадает с нее. 

Если честно, это были не ботинки, а пара деревянных башмаков, созданных специально для того, чтобы омрачить жизнь их обладателя. Жесткие, без минимальной подкладки, они ранили ноги при каждом шаге. Когда евреи прибыли в лагеря, у них немедленно отняли человеческую одежду и обувь, а вместо них выдали полосатую робу и печально известные деревянные башмаки.

«Завяжи шнурки!» - приказывает охранник.
Йоске бледнеет, его глаза выкатываются из орбит. Он готовится к худшему. Из-за влаги, грязи и снега один из его шнурков размяк и порвался. Он ходит так уже несколько дней, в ботинке без шнурка, зная, что рано или поздно его поймают, это не ускользнет от глаз немецких «любителей порядка».
«У меня нет шнурка», - с содроганием пробормотал Йоске нацисту. "Если нет шнурка - нет ботинка", - кричит охранник, "Снимай ботинок сейчас же, ты не будешь ходить без шнурка!» ...
У него не было выбора, он снял ботинок, бросил его на обочину дороги и продолжил идти в одном ботинке... Если Йоске думал, что охранник оставит его в покое, он ошибался. «Эй, стой!» - снова закричал надсмотрщик, «Ты не можешь так ходить в одном ботинке!. Здесь должен быть порядок, если у тебя нет одного ботинка, снимай и другой, обе ноги должны быть одинаковыми!».

С застывшим взглядом, не издавая ни звука, Йоске был вынужден выполнить приказ. Он снял второй ботинок, бросил его в сторону и продолжил идти со всем конвоем босиком по снегу, прекрасно понимая, что станет с его ногами через короткое время...

Влажная мерзлая земля прилипала к его ногам. Каждый раз, когда он поднимал ногу, со ступни снимался слой кожи. Еще шаг, еще один слой. Пройдя небольшое расстояние, он обнаружил, что его ступня полностью обнажена, без обуви, без носков, даже без кожи, которая могла бы защитить ее.
Страдания достигли своего пика, буквально рассекая плоть. Обнаженная плоть неоднократно цеплялась за мерзлую землю, струи крови хлестали у него из ног и оставляли красные следы на белом снегу. Друзья всячески пытались ему помочь, но под бдительным взором нацистов делать было нечего.
Целый день Йоске бегал босиком, рубил деревья и таскал огромные стволы. Непонятно, как он выжил в этот день, но обратный путь к лагерю ему все же удалось проделать на обеих ногах. Войдя в барак, он упал на землю в полубессознательном состоянии, не в состоянии стоять на ногах. Он знал, что завтра он больше не сможет пойти на работу, а это значит, что это была его последняя ночь на земле. Утром, когда немцы придут и увидят, что он непригоден для работы, они отправят его в «госпиталь», а оттуда дорога короткая...

В нескольких метрах от него, на одной из верхних нар, лежал заключенный и смотрел на Йоске. Он был похож на всех остальных: бритый, сморщенный, обутый в изношенные деревянные башмаки. Ничто не напоминало о том, что до войны он был мистером Довом-Бернардом Глайхером, богатым банкиром. Он жил в одном из городов на немецко-польской границе. Нацисты, конечно, не делали различий между богатыми и бедными, между религиозными и не очень, они отправили его в лагерь смерти после одной из «акций».
Но до отправки в лагерь у него еще было время что-то сделать. В последний момент перед отправкой он обратился к своему хорошему другу, стоматологу, который вставил в один из его зубов драгоценный камень и закрыл его временной пломбой.
До сих пор Глайхер ходит со спрятанным бриллиантом, зная, что в случае чего у него во рту будет небольшой «страховой полис».
Охранники лагеря - убийцы и ненавистники Израиля, но они жадны, как и все люди. И именно этот факт может спасти ему жизнь. Сегодня, впервые с момента прибытия в лагерь смерти, Глайхер решил, что этот момент настал. Ему нужно использовать алмаз и быстро.
Что случилось? Его проблема похожа на проблему Йоске. У него, правда, есть пара обуви, но она давно износилась, каждый шаг причиняет ему немалую боль. Какая польза от драгоценного алмаза во рту, если его ноги страдают каждую секунду? 
Он поднял какую-то деревяшку с пола, постучал по зубу и сумел извлечь из него драгоценный алмаз. Затем он сполз с койки, повернулся к одному из капо и прошептал ему на ухо: «Если ты хочешь разбогатеть сегодня вечером, принеси мне пару туфель и получишь алмаз стоимостью в несколько тысяч рейхсмарок».
Капо проверил наличие алмаза, кивнул и вышел из хижины. Вскоре дверь скрипнула: «Где Глайхер?». Он спустился с койки, и онемел: капо немного перестарался, вместо деревянных башмаков он держал в руках пару сапог, утепленных пушистым мехом...
Через мгновение сапоги перешли из рук в руки, а вместе с ними - и бриллиант. Глайхер был спокоен, он, наконец, сможет ходить на работу, обутый в теплую обувь, он выживет. Затем его глаза встретились с Йоске, лежащем на полу, его ноги были в крови. «У меня теперь есть пара ненужных туфель,» - подумал он, - «правда, они порваны и испорчены, но Йоске наверняка будет счастлив, они спасут ему жизнь».

Он направился к Йоске, держа в руках рваные старые башмаки, но в этот момент в нем зажглась искра сострадания, характерная для каждого еврея.

«Нет», - промелькнула у него в голове мысль, -  «Я не дам ему свои старые ботинки, у него и так изранены ноги!»
«Ты сошел с ума,»   - раздался голос внутри него - «Что ты делаешь? Свою единственную надежду выжить ты собираешься отдать кому-то, кого ты совсем не знаешь?».
Он подошел к Йоске и начал надевать теплые сапоги на его израненные ноги. «Что ты делаешь?» - воскликнул Йоске, - «это твое, не жертвуй своей жизнью из-за меня, отдай мне свои старые туфли, они мне подходят, этого более чем достаточно». «Нет, Йоске, позволь мне сделать мицву!». Слезы текли из глаз Глайхера...
Глайхер снова надел свои рваные башмаки, и в них он продолжал ходить до конца войны. Его ноги страдали от деревянной обуви до самого освобождения из лагеря...

Война закончилась, Глайхер отправился в Соединенные Штаты, где удача снова улыбнулась ему. Его деловые навыки открылись заново, и он стал американским магнатом.
Однажды он получил посылку из Эрец-Исраэль. Его охватило легкое удивление: насколько ему было известно, у него не было родственников в Земле Израиля. Он открыл сверток, и его сердце замерло, он был хорошо знаком с лежащими в нем старыми полуразорванными меховыми сапогами. Теми сапогами, которые он подарил Йоске в лагере.
К посылке не было приложено никакого письма, но он понял, что Йоске выжил и смог его найти. Не прошло и нескольких дней, как в его доме зазвонил телефон. «Говорит Йоске» - раздался голос в трубке. «Йоске, ты жив!» - обрадовался Глайхер, - «Где ты?». «Я живу в Израиле», - сдавленным голосом ответил Йоске...
Несколько недель спустя два еврея, чьи жизни были связаны друг с другом, спаситель и выживший, г-н Глайхер и Йоске, встретились в доме г-на Глайхера в Америке. Встреча, пропитанная  слезами...
В конце встречи Глайхер пригласил Йоске пройти с ним к великолепной витрине, украшавшей просторную гостиную. В центре витрины, между рядами шахматных солдатиков из слоновой кости и платины, серебряных кубков и подсвечников, на украшенном подносе неподвижно стояли два рваных башмака, их носы были раскрыты, как рот рыбы, выброшенной на сушу, их шнурки были развязаны и изъедены плесенью. Глайхер вытащил ботинки и протянул их Йоске: «Возьми их, они твои». Его голос дрожал...

С тех пор прошло много лет. На одном из еврейских кладбищ в Соединенных Штатах, между красноватыми и белыми надгробиями, погруженными в зеленую траву, однажды утром прошла похоронная процессия с телом Р. Дова Бернарда Глайхера Старшего, вернувшего душу своему Создателю в почтенном возрасте и оставившего славную семью.
Незадолго до того, как могильная плита закрылась, внезапно была произнесена необычная просьба.
Была открыта небольшая коробка, из которой вытащили пару старых сапог со стертым мехом. «Покойный просил в своем завещании», - объяснили члены семьи членам погребального общества, - «чтобы его похоронили вместе с этими сапогами. Он сказал, что когда он вознесется на небеса, он хочет, чтобы они были рядом». 

Просьба, конечно же, была выполнена...

Теги не заданы