Все для Босса 79. Не забудь!

Рухома прижилась в местечке. Приятно жить в городе из пяти улиц, где на каждом шагу встречаешь друзей. Это важней, чем иметь дома телефон и водопровод. Это важнее всего на свете. И вдруг пришло письмо от Папы. Он писал, что пора возвращаться домой. Моше и Рухома обсудили это письмо и стали собираться. Мебель была продана, чемоданы упакованы. Остался пустяк: попрощаться с друзьями.

Это было так же неприятно, как отдирать бинт, который кровь приварила к ране.

Эстер Мирл, хозяйка, разрыдалась, когда Рухома сообщила ей о своем отъезде. Слезы текли из ее глаз все дни, которые оставались до разлуки. Ее муж и трое сыновей не плакали, но они перестали улыбаться. И на их лицах читался незаданный вопрос: зачем расставаться? Что вы забыли в этой Америке?

Соседки всхлипывали и отводили глаза, друзья улыбались и хлопали Моше по плечу, но вопрос был один и тот же. Правда, его никто не задал вслух, но разве легче от этого?

Рухома обошла местечко, прощаясь с каждым углом. Ей довелось как-то услышать, что «бен Тора», человек, посвятивший себя Торе, получает от Творца плату даже за грязь, которая прилипла к его башмакам по дороге в ешиву. Она чувствовала, что это правило относится и к женам ешиботников, которые полощут белье на речке и ощипывают кур, во имя того, чтоб мужья проникали в тайны Торы. Поэтому она, американка, в этом маленьком польском городе чувствовала себя на месте. А теперь его приходилось покидать.

В день отъезда их с раннего утра окружили друзья и соседи, все помогали, советовали, суетились, пытаясь за хлопотами спрятать горечь разлуки. Сынишку Рухомы, Исроэль Меира, целовали столько раз, что его круглые щечки были похожи на красные яблоки. Старый автобус отходил в 3.30 с базарной площади. И вот она наполнилась толпой провожающих. Ешиботники пели и танцевали, окружив Моше. Женщины обнимались с Рухомой.

Но вот автобус затрещал, заскрипел, затрясся. Облако черного дыма, которое он выпустил, трогаясь с места, скрыло слезы на лицах друзей. Они махали руками и кричали снова и снова:

— Фаргест унз ништ! Не забывай нас!

Через несколько минут скрылись родные лица, оказался за спиной маленький Мир. Началось путешествие навстречу огромному кораблю, который повезет их в Америку. А в памяти стояло:

— Фаргест унз ништ!

Нет. Рухома их не забудет… Теперь она просто не сумеет забыть. 27 июня 1941 года Мир был захвачен немцами. Через несколько месяцев фашисты повели евреев города на смерть. Впереди шел раввин со своей семьей, показывая другим, как солдат Б-га принимает Его приказы, пусть самые тяжелые…

Затрещали выстрелы.

Была убита хозяйка Рухомы, Эстер Мирл, и ее муж, и трое их сыновей. Погибли многие другие, дорогие и близкие.

Папа, Папа, верный солдат Босса, где ты был в те дни, куда затерялась твоя молитва?

Когда Рухома вернулась в Нью-Йорк, она узнала, что Папа собирается переселиться в Израиль. А известно, что это сердце земли, и отсюда молитвы всех людей мира поднимаются к Гашему. В страшное для евреев время Папа хотел быть там. Почему — об этом можно только догадываться.

Может быть, стоя у Стены Плача, он хотел, подняв глаза наверх, повторить то, что кричале Рухоме соседи:

— Фаргест унз ништ…