Хорошо помня, что происходило в ходе аналогичных мероприятий во времена моей собственной юности, я решил хотя бы бегло просмотреть список, принесенный Дворой, чтобы убедиться, что туда случайно не затесались названия каких-нибудь специфических изданий «для взрослых».
Я НАСТОЛЬКО ВТЯНУЛСЯ в свои свары с местным еврейским «истеблишментом», что зачастую терял всякое ощущение пропорций и в глупейших порывах гнева срывался даже на Двору.
Помню, однажды школа, в своей вечной погоне за деньгами, организовала кампанию по удешевленной продаже журналов, в которой ученики должны были играть роль разносчиков и рекламных агентов. Каждому из учащихся вручили список изданий, состоявший из семидесяти пяти названий журналов и газет, которые они должны были предложить своим соседям, знакомым и родственникам. Комиссионные от подписки школа, разумеется, намерена была взять себе.
Двора, как и все ее соученики, горела желанием принять участие в этом проекте. Хорошо помня, что происходило в ходе аналогичных мероприятий во времена моей собственной юности, я решил хотя бы бегло просмотреть список, принесенный Дворой, чтобы убедиться, что туда случайно не затесались названия каких-нибудь специфических изданий «для взрослых». Их, к счастью, там не оказалось, зато я обнаружил нечто не менее неприятное. Список содержал добрый десяток христианских изданий!
Я тотчас позвонил директору школы, рабби Моррису Джекобсону, который в этом году заменял рабби Гольдштейна.
«Рабби, — воскликнул я, сразу же взяв быка за рога, — нам придется вычеркнуть ряд названий из списка журналов, предназначенных для продажи! Ученикам еврейской школы не следует заниматься распространением христианской литературы.»
От неожиданности директор опешил.
«Я не вполне вас понимаю, — сказал он. — Что вы имеете в виду?»
«Да будет вам известно, — с жаром ответил я, — что в списке журналов, которые продают ваши ученики, содержится целый ряд христианских изданий. Если разрешите, я вам зачитаю.»
Я перечислил некоторые названия.
«Надеюсь, вы согласитесь с тем, что это недопустимо.»
Директор ответил не сразу. Я ничего иного и не ожидал. С самого дня своего назначения рабби Джекобсон вступил в конфликт с членами нашей общины.
Было очевидно, что его единственной целью является расширение школы и максимальное увеличение числа учащихся, и ради ее достижения он готов был принести в жертву все установленные советом правила приема. Неудивительно, что мы довольно часто схватывались с ним по тому или иному поводу.
«Послушайте, доктор Шварцбаум, — сказал он наконец. — Я не понимаю, почему вы так волнуетесь. Эти издания составляют всего лишь ничтожную часть списка.»
«Рабби, это не имеет никакого значения, — настаивал я. — Даже если бы в нем было всего одно такое издание — и то было бы слишком много! Представьте на минуту, что вашим ученикам предложили за деньги распространять ежемесячный листок организации “Евреи за Иисуса”, — как бы вы на это реагировали?»
«Но ведь этого издания в списке нет!»
Я решил, что он нарочно притворяется бестолковым, и пришел в еще большую ярость.
«Еще бы — ведь я его только что придумал! Но я не вижу практически никакой разницы между этим изданием и теми, которые все-таки содержатся в списке. Это попросту недопустимо!»
«Ну, хорошо, так что же вы предлагаете?» — уже примирительным тоном спросил директор.
«Коль скоро проект уже утвержден и отказаться от него нельзя, — сказал я, — то остается только вычеркнуть неподходящие названия из списка, который мы передаем детям.»
«Ну, нет! — возразил директор. — Что скажут наши соседи-христиане, когда они увидят список, из которого вычеркнуты названия всех христианских журналов? Как бы вы сами реагировали, если бы к вам в дом пришли со списком, из которого аккуратно вычеркнуты все еврейские издания?»
«Ну если так, то нам придется вообще отказаться от этого проекта,» — парировал я.
«Боюсь, что это невозможно», — резко сказал директор.
Видимо, проект был уже «запущен» и на какие-то издания люди уже подписались. Кроме того, стремясь поощрить учеников, школа объявила, что каждую неделю лучшему «продавцу» будет вручаться специальный приз, и это возбудило энтузиазм учащихся.
«Великолепно, — сказал я, не скрывая сарказма. — Вначале у нас интересы еврейского воспитания приносились в жертву задаче максимального увеличения числа учащихся, а теперь школа берет на себя обязательство продать как можно больше христианских журналов! В таком случае я вообще отказываюсь поддерживать этот проект».
С этими словами я повесил трубку.
В попечительском совете школы я оказался в меньшинстве, состоявшем из одного человека. Тем не менее я упивался своей абсолютной правотой, но только до тех пор, пока в один прекрасный день не обнаружил, что моя Двора ходит по дому с унылым видом.
«В чем дело?» — поинтересовался я.
«Ах, это все из-за их дурацкой затеи с журналами! — ответила она. Слово “дурацкий” показалось мне вполне точной оценкой затеи, участвовать в которой я ей категорически запретил. — В каждый четверг на главной перемене между уроками зачитывают, кто на сколько продал журналов, а потом вручают призы. А меня директор всегда отправляет на это время в библиотеку, чтобы я завтракала там одна.»
«Как это?!» — воскликнул я, возмущенный бесчувственностью директора.
«Нет, ты не думай, мне-то все равно, — не слишком убежденно сказала она. — Разумеется, все это абсолютная ерунда. Просто на этой неделе победителю вручили громадную плитку шоколада с орехами, а мне давно хотелось такую.»
Не думаю, что попытка утешить ее покупкой вожделенной шоколадки была бы в этом случае гениальной воспитательной находкой.
Впрочем, нудная беседа на тему о том, как важно оставаться верным принципам и даже приносить ради этого определенные жертвы, тоже не очень бы ее утешила. Поэтому я просто сменил тему. Но про себя я подумал: «Сколько же подобных и гораздо более серьезных жертв вынуждены приносить мои близкие, поддерживая меня и мои высокие принципы?»
Окупаются ли эти жертвы — вот что меня весьма интересовало.
Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:
