Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
Из цикла "Рассказы рава Койфмана"
Предлагаю вам историю, услышанную мной лет двенадцать назад от раби Меира Койфмана, бывшего моего соседа по дому в иерусалимском районе Рамат-Шломо. Моя семья продолжает там жить и по сей день, а он съехал. Совсем. Вернулся в Северную Америку.
Эту историю он мне пересказал со слов своего отца, раби Шмуэля Койфмана, известного меламеда, преподавателя еврейских школ в Америке, человека опытного, воспитавшего тысячи учеников, многие из которых стали со временем важными раввинами, преподавателями Торы, исследователями еврейского закона.
Собственно говоря, раби Шмуэль Койфман, человек давно не молодой, и поныне продолжает заниматься преподаванием – правда, уже не в той степени что раньше, годы дают о себе знать. Но всю жизнь он окружен учениками, которые беззаветно его любят.
Интересно, что подавляющее большинство его воспитанников происходит из семей, где соблюдению заповедей почти не уделяют внимания. Нерелигиозные еврейские семьи – обычное явление для Северной Америки, когда из всех заповедей выполняется минимум: мама иногда зажигает субботние свечи, папа в годовщину смерти дедушки или бабушки читает кадиш в ближайшей синагоге. На Песах все едят мацу, а когда рождается мальчик (в семьях по 2-3 ребенка, не больше), ему делают обрезание. Обязательно пышно справляют бар-мицву. Что еще? Ах да, на свадьбу приглашают раввина, ставят хупу, зачитывают ктубу (обязательства со стороны жениха), – но и только, дальше идет обычное американское застолье, сдержанное, трезвое, с богатыми подарками.
Как правило, никаких ежедневных заповедей в таких семьях не соблюдают, нет ни надевания тфилин, ни благословений, ни молитв. Еврейский дом можно определить разве что по мезузе на дверях. Во всем остальном его жители почти ничем не отличаются от соседей.
И все же есть одна яркая особенность, по которой вы никогда не ошибетесь, кто перед вами – евреи или просто англо-американцы. Проявляется она в том, что многие, не все конечно, но многие еврейские жители крупных город Восточного побережья и главным образом нью-йоркских пригородов предпочитают посылать своих детей не в государственные учебные заведения или частные колледжи, а в традиционные еврейские школы, где, кроме общепринятых предметов, преподают иврит, еврейскую историю, основы Торы и законов.
Причин – три: приличный уровень обучения, престижность и высокий социальный статус учащихся, среди которых не найдешь ни "латинос" с неграми, ни уголовников. Образование раздельное, мальчики после выпуска поступают в дорогие университеты. Но на всю жизнь они приобретают особое отношение ко всему еврейскому. Что, согласитесь, тоже неплохо.
Все же, несмотря на то что большинство воспитанников рава Койфмана сразу после бар-мицвы продолжают обычное, светское образование, некоторые, по-настоящему увлекшись Торой, уходят в ешивы.
Одним из таких увлеченных был одиннадцатилетний Лари. Тихий, способный ребенок, он никогда не стремился привлечь чужое внимание. Сидел и учился. К соблюдению заповедей относился очень серьезно, что не могло не привести к конфликту в семье. И вот что однажды произошло.
Так повелось, что рав Койфман приглашал весь класс, человек 15-20, к себе домой на субботу – не всегда, но очень часто.
Мальчики, живущие в прилегающих районах, приходили пешком, чтобы не нарушить святость субботнего дня. Ибо, как известно, езда на машине в субботу строго запрещена. (Понятно, что в обычной жизни в семьях этих мальчиков все спокойно ездили на машинах и по субботам, и в праздники. Но как можно к раввину приехать в субботу? Только прийти пешком и только с кипой на голове.) А вечером, после завершения субботы, раввин развозил детей по домам на своем огромном "тендере".
Лари жил дальше всех. Обычно рав первым отвозил его, затем по дороге обратно выходили все остальные. В пути пели еврейские песни, шутили, смеялись. Это было своего рода приятным завершением длинного субботнего обеда-разговора. Поездки ждали все, она превратилась в необходимый и обязательный ритуал.
Но вот как-то Лари попросил рава, чтобы он сначала развез других: "Я сойду последним, если можно".
Голос его был печален. Рав согласился.
Когда они остались в машине одни, Лари молча закатал правый рукав рубашки и показал руку раввину. У того перехватило дыхание. Вся рука была похожа на один кровавый рубец. Кто-то долго и жестоко бил мальчика чем-то железным.
Рав молчал, мальчик тоже не произносил ни слова. Теперь стало понятно, почему Лари весь день просидел в углу, ни с кем не общаясь.
Прошло пять долгих минут, прежде чем мальчик начал говорить.
В семье произошла трагедия. Утром мама приготовила ему на завтрак яйцо. Но он отказался есть, поскольку яйцо было сварено в субботу, когда запрещено готовить на огне. Мать настаивала.
Заметьте, то была американская семья, все происходило без криков и оскорблений. Мать вежливо настаивала, сын вежливо отказывался. Вздохнув, мать позвала отца.
Тот спустился вниз и приказал сыну съесть яйцо. Именно приказал – голосом, не терпящим возражений.
Опустив глаза и еле слышно, почти шепотом Лари объяснил, что за каждое субботнее нарушение еврею полагается строгое наказание:
"Очень строгое. Возможно, даже смерть. Так написано в Торе".
"Не знаю, что там написано, но мне, к сожалению, придется тебя ударить, – сказал отец. – У тебя есть только один способ избежать наказания – немедленно съесть яйцо".
"Это не так страшно. Наказание Торы страшнее", – ответил мальчик.
Он ошибся в трактовке закона. Так объяснил ему в машине рав Койфман. Запрещено нарушать субботу. Но, когда тебя к этому принуждают, нельзя стоять на своем, если возникла угроза здоровью. К тому же яйцо варил не Лари, а его мама. Пользоваться продуктами, приготовленными в субботу другим евреем, тоже запрещено, но этот запрет не так строг, как запрет на работу, которую делаешь ты сам. Лари всех этих правил еще не знал, а поэтому решил не уступать, приготовившись к самому плохому.
Отец посмотрел на маленького упрямца. Потом медленно снял ремень, приказал сыну закатать рукав и ударил по руке.
Мальчик сжал зубы, чтобы не заплакать. Отец ударил снова. Мальчик молчал.
"Лари, – сказал отец. – Я буду тебя бить до тех пор, пока ты не съешь яйцо".
"Даже если ты меня убьешь, я до него не дотронусь", – тихо сказал ребенок.
Отец, будучи человеком крепкой натуры, руководителем крупной фирмы, в подчинении которого находились сотни людей, беспрекословно выполняющих его приказы, навернул ремень на ладонь и принял бить мальчика металлической бляхой...
Вечером в машине, стоявшей на улице тихого нью-йоркского пригорода, сидели два человека. Рав и его ученик. Сидели и плакали. Мальчик от обиды. Рав от жалости к потерянным еврейским душам.
"Давай я расскажу тебе одну историю", – сказал раввин...
Окончание здесь
Теги: Литература
