Whatsapp
и
Telegram
!
Статьи Аудио Видео Фото Блоги Магазин
English עברית Deutsch
«Если человек дает, даже не рассчитывая получить что-либо взамен, но твердо знает, что отдача — это получение, то одно это знание превращает отдачу в получение.»Рав Йосеф-Юзл Горовиц, саба из Новардока, из книги «Уровень человека»

Интервью с Гади Поллаком

Отложить Отложено

 

Гади Поллак. Иллюстрация

Вашему вниманию предлагается интервью с равом Гади Поллаком. Я очень рад, что он открыл авторскую колонку у нас на сайте - это, пожалуй, единственно заметный результат моего проекта "Еврейский альманах", который пока остался без продолжения...

Можно без преувеличения сказать, что в каждой - или почти  каждой - еврейской религиозной семье есть книги этого удивительного художника. Как правило, он не дает интервью. Для нас было сделано исключение. Но еще более удивительно, что рав Гади Поллак, как и мы с вами, говорит по-русски и, выбрав Тору своей жизнью, не бросил свою профессию!

из книги Гади Поллака

  - Поздравляем с выходом ваших новых книг – «Биркат Амазон», «Алеф Бейс»...

  - Да, «Алеф бейс». Здесь есть не только алфавит, но и форма буквы, как она пишется в Торе, ктав (написание) Раши, и  гематрия (числовое значение) каждой буквы и слова - основной словарный запас, примерно 1500 слов. Есть там и другие интересные вещи, которые могут занять ребенка на много часов.

- Эту книгу вы делали в сотрудничестве с кем-то?

- Как обычно, вместе с равом Борухом Хаятом.

из книги Гади Поллака

- Рисуете вы, а он придумывает?

- Нет, эта книжка немного отличается от остальных наших совместных проектов.  Это была моя идея, просто мне трудно было одному ее осуществить. Он проталкивал техническую сторону, то есть графику, печать, финансовую сторону организовывал. Остальное делал я.

- Мои дети и я – мы поклонники ваших книг. Там говорили: «поклонники твор­чества». Воспитание детей – это главное в нашем  мире, в нашем доме. Но трудно противопоставить что-то ка­чественное тому, что происходит в нерелигиозном мире. Вне религиозного мира существует много удовольствий: кино, интернет и т.п. Я был счастлив обнаружить, что есть такие удивительные книги, которые увлекают наших детей.

- Я немного не согласен с этим. Вернее, как: я понимаю вашу точку зрения. Но в своё время я получил сильное противоядие от своего рош ешива (главы ешивы) . Он дал мне так называемый гишмак лимуд (вкус к учебе). Мы устраиваем жизнь таким образом: мы отказываемся от одного, от другого, от третьего и ищем: что дать детям взамен? Это показывает  нашу слабость. Если дети это чувствуют, они автоматически начинают тянуться туда, в ту жизнь. А если папа сам будет чувствовать гишмак от изучения Гемары, Маараля, Мальбима, тогда он сможет передать это своему сыну, и тогда  все остальные вещи, которые были там, в том гильгуле, в той жизни - они ничего не стоят, даже рядом не становятся. Но это мы сами должны почувствовать, мы, родители.

- Где вы учились? В какой ешиве?

- Я учился в ешиве «Аават Аарон». Рош-ешива  там был рав Шломо Эдельштейн. Я искал ешиву, где нет русских. Были ешивы, как Кирьят Малахи, где русских пытались - в то время по крайней мере, сейчас не знаю -  разделить, чтобы они не варились в собственном соку...

-Это когда было?

- Это было примерно лет 9 назад. В то время русские в глазах харедим -  это было что-то такое: сидит в тфилине где-то в подполье. Они относились к русским, как ... 

- Как к белым медведям...

- Да, они так и относились к русским. Русским можно было сидеть в ешиве и так слегка учиться, и им уже хлопали в ладоши. Делали много скидок. Я по своему воспитанию другой. У нас в семье, большой семье нашей, включая все ветки - израильтяне, швейцарцы, англичане - в том числе и российскую ветку, мы все очень упрямые, у нас много упрямства, акшанута - хорошего упрямства. Говорят: он Поллак.

Я был Поллак.  Сказал, что мне скидок не надо. Искал ешиву без русских и нашел. Потом приехали еще ребята из России. Это было буквально за месяц до того, как я женился.

После свадьбы я еще года четыре сидел в ешиве. Когда уже родился четвертый ребенок, я перешел учиться в койлель по месту жительства.

- Так Вы вернулись к своей профессии?

- Нет, я вернулся к профессии сразу после свадьбы.

Гади Поллак. Разворот

-  Рисование – это заработок, парнаса? Или призвание?

- Я очень люблю свою профессию, без нее было очень тяжело, но сначала оставил ее в стороне, потому что были вещи поважнее. Но потом, когда стало немножко прижимать, я обратился к Йони Герштейну, знаменитому карикатуристу, у него были связи, он мне перекинул пару клиентов. Так потихонечку все началось.

- Где вы родились и как прошло ваше детство?

- Я родился в Бессарабии, в городе Аккерман. Мой папа был военный, и я воспитывался в разных городах Союза. Мы много переезжали, я как–то подсчитал, что я в своей жизни, включая Израиль, переезжал 24 раза. Жили на Украине, в Подмосковье, на Севере, на Черноморском побережье Кавказа...

- Еврейская семья, а папа - военный?

-  История давняя ... Дело в том, что я - шестое поколение одного из самых видных учеников Хатам Сойфера – Мойше Йуды Поллака, четвертое поколение Рошей Бсамим, рабби Йосефа Шимона Поллака. У меня есть несколько его книг.

Я всего лишь третье поколение после раввина города Сарата в Бессарабии. Не путать с Саратовым. Тут все резко обрывается. Он погиб в начале Катастрофы. Там погром какой-то был. Подробности неизвестны. Бабушка моя осталась с двумя детьми. Успела убежать в  Россию. Там она умерла. Практически сразу.

Папа в трехлетнем возрасте попал в детский дом. А оттуда его взяли в армию. Он в армии остался и окончил офицерскую школу. Сейчас майор Советской армии в отставке. Живет в Ашдоде. И по-майорски он раньше всех приходит в бейт-кнесет.

- Как вы пришли к идишкайту?

  - У моего дедушки было 11 братьев и сестер до войны, и в живых осталось только трое. Дядя один жил в Израиле, в Иерусалиме. Сестра его тоже приехала перед войной сюда из Венгрии. И здесь вышла замуж. И еще одна сестра вышла замуж в Лондоне. И они, не переставая, искали племянников, понимая, что брат, если он не дает о себе ничего знать, скорее всего, погиб. Но племянников они продолжали искать. У них были харедимные семьи. Мужа сестры моего дедушки назначили в Вену, в Сохнут, как раз тогда, когда чуть приоткрыли железный занавес и стали принимать первую волну алии. Через Вену евреи из России попадали дальше.  Ее муж был машгиахом кашрута в Сохнуте (проверял кашрут). Она поехала с ним, и каждого приезжающего в Вену они расспрашивали. Понятно, что у них не было никакой вероятности найти своих родных.

 Но когда нет вероятности, Вс-вышний дает сьята дишмая (помощь небес). Они спрашивали о нас всех, кто  приезжал в Вену, и нашелся-таки один из города Сарата, парикмахер, он откликнулся. Там после этого погрома – всех сожгли - уцелело буквально несколько человек.  По пальцам на одной руке можно пересчитать. Один из них – парикмахер.

– Конечно, - сказал он, - я его очень хорошо знаю. Я знаю, где живут его дети. И дал адрес моей тети. Но мой папа, так как он был майором Советской армии, не мог принимать участия в подобных контактах. Не мог иметь родственников за границей. Когда он вышел в отставку, дети той сестры, которая вышла замуж в Лондоне, пригласили их погостить в Швейцарию. Поехали мои родители на 2 месяца, а вернулись первый раз через два года. Это было лет 15 назад.

 

- То есть в начале 90-х годов?

- Да. А я сидел тогда в Кишиневе, нашел работу в рекламе. Работа хорошая, денежная. Делал рекламу для телевидения. Для магазинов. Все мои друзья - художники, музыканты, актеры. Собираемся там-сям. Однажды собрались у меня дома. И  пришел к нам человек незнакомый. Я спросил у кого-то из друзей, кто это. Мне сказали, что он священник. Я тогда думал, что всё, что есть в религии (в любой) – это что-то примитивное, покрытое пылью веков, даже разговаривать об этом, обсуждать это неинтеллигентно.  Но смотрю: сидит человек, очень интеллигентный, приятной наружности. Я вышел покурить, и он за мной.

 Я спрашиваю:

- Ты что, поп?

Он засмеялся и говорит:

- Да.

-  А чего?

- Как чего? Я священник.

-  И ты во все это веришь?

- Да!

Я говорю:

- Только не обманывай меня. Ты такой интиллигентный на вид. Ты, наверное, хорошо зарабатываешь?

- Да. Зарабатываю я тоже неплохо. Но одно с другим не связано.

Ладно, думаю, обманывай себя, а меня ты не обманешь. Знаний у меня был ноль полнейший. Идишкайта (еврейского образования) никакого. Вообще Тору не знаю. Но мы с ним продолжаем общаться.

Однажды он с собой привел еще двух священников. Из них один еврей. Они накидываются на меня и начинают обрабатывать. Всю ночь старались. Но они не знали, что я Поллак. Всё. Стенка. Поллака сдвинуть нельзя. Меня не переделаешь. Я упертый. Изменить мои убеждения, поменять их -  невозможно. До утра они меня пытались обработать, крестить. Но у них ничего не вышло.

Однажды этот священник звонит мне и говорит, что у него есть  для меня очень денежная работа. А надо знать, что тогда средняя зарплата была рублей 300. Я получал  в рекламе 500.

Это была великолепная зарплата, большая.

Он говорит:

- Я хочу выпускать христианский журнал для Молдавии, Украины. И давать там вкладыш цветной, на библейские темы, три комикса. И буду платить за это тысячу рублей, это четыре страницы в номер.

Я могу сделать их за неделю-полторы.  Но я отказываюсь, потому что мне это неинтересно. Я не могу работать, если неинтересно.

- Хорошо, - сказал он, - когда решишь, позвони.

В это время начинается война в Приднестровье. Я не помню точно, что делили русские с румынами. В Кишиневе войны в это время не было, но у меня прекратились заказы на рекламу. Деньги шли на войну. Я остался без зарплаты, жил на то, что удалось отложить. Но что делать дальше?

И вспомнил я тогда об этом священнике, которого в шутку называл «падре». Позвонил ему.

- Давай, говорю, свои книжонки.

Он мне принес синодальный перевод Библии. Понятно, что без комментариев Раши. Перевод с церковнославянского, который был переведен, в свою очередь,  с латинского который был переведен с древнегреческого, который был переведён с иврита. Очень «точный» перевод, как можно себе представить. Кроме того, он принес мне рисунки художника Доре, а также какие-то современные рисунки. Я попросил его принести энциклопедию, раз уж он мне приносит это всё, мне нужно было видеть одежду разных народов, подробности. Постройки, ведра и т.п. Как все они выглядели. Чтобы было все точно.

И началось. Я открываю книгу и читаю. Как это по-русски звучит? «Вначале сотворил Б-г небо и землю». Понятно. Закрываю книгу. Ставлю на полку. Машу рукой.

Но потом понимаю, что работать надо... только ради денег. Беру книгу с полки. Читаю еще предложение: «Земля была безлюдна и пуста. И дух Б-жий носился над водою...» 

Я опять ставлю книгу на полку. И снова понимаю, что работать-то надо. И вот так, с большим трудом двигаюсь дальше.

Кое-как я стал это читать. Прочитал первую главу про сотворение мира, начинаю это рисовать, делаю эскизик сначала... Отнес ему показать. Он посмотрел, был страшно доволен, сказал: «Потрясающе!» и тут же на месте мне 250 рублей положил. Очень хорошо!

Начинаю дальше рисовать. И таким образом и дальше за каждый лист он мне даёт 250 рублей. И вдруг начались вопросы. Я не входил туда глубоко. Но я не люблю такую работу, когда не надо быть «изнутри». Мне просто деваться было некуда, а работа, с моей точки зрения, была неинтересная. Но вдруг начались вопросы, которые касались самой работы. Начались противоречия, всякие неувязочки... А я, несмотря на то что я художник, у меня голова математическая. Я не летаю в облаках. Прежде всего я должен понять то, что касается конкретного рисунка, я должен понимать, что рисовать. Пытаюсь спросить.

Он отвечает:

- Нельзя спрашивать.

- Почему нельзя спрашивать?

- Нет ответов на эти вопросы. Надо верить.

Он объясняет, что это не большая заслуга, если ты веришь из-за того, что ты понимаешь. Большая заслуга и награда засчитывается тому, кто верит и не спрашивает.

Ну, очень хорошо, думаю я, так что я могу верить всему, что угодно?! Я понял, что разговаривать не с кем.

И опять пошли вопросы. Продажа Йосефа, например. Братья решили продать Йосефа  ишмаэлим. Проходили мидьяним, и купил его Потифар из рук ишмаэлим. Мидьяним, ишмаэлим, мидьяним, ишмаэлим... Как они выглядели, ишмаэлим? Какой костюм им нарисовать? Открываю энциклопедию, смотрю: да, ишмаэлим - это кочевники. Вот такая у них одежда.

Потом смотрю: мидьяним – совсем по-другому выглядят. Абсолютно другая одежда. Как быть? Это два разных народа. Звоню ему, спрашиваю:

- Кого рисовать: этих или тех? Как же это было?

- Я тебе не отвечаю на вопросы, вопросы нельзя задавать.

До этого момента я думал, что религия – это вилами по воде, а теперь (сказал я себе) я точно знаю, что это так и есть.

Я продолжаю рисовать. В один из дней «падре» приходит ко мне и выясняется, что журнал больше издавать не будут. Он предлагает издавать книжку.

- Все, что ты рисовал, - говорит он, - войдет в книжку.

- Хорошо, но на что я буду жить, пока не будет издана книжка? Я согласился работать с тобой только из-за денег. Чтобы ты не думал, что я такой религиозный фанатик или такой романтик, как ты.

   Он отвечает:

- Я не могу ничего решить сам. Поеду в Москву к одному человеку. Он должен дать согласие на финансирование.

Он поехал, вернулся и сообщает:

- Ты знаешь, он увидел то, что ты сделал. Ему очень понравилось. Он готов оплатить. Он хочет видеть готовую работу, тогда он все оплатит.

- А на что я буду жить? – отвечаю я, - мне что - перестать кушать, вещи покупать? Я не понял: кто-то мне объяснял, что это небольшая заслуга верить в то, что ты видишь и понимаешь. Так почему он должен видеть все рисунки? Пусть поверит!

 Он не понял, о чем я говорю. Я думаю: больше работать не буду. Но что делать? Война продолжается. Мне надо чем-то заниматься. Я решаю, что буду делать потихоньку рисунки. В свободное время. А потом, когда закончу, получу кучу денег.

И тут начался у меня семинар, самый настоящий семинар. Семинар личный. Если бы мне кто-то рассказал такие вещи даже сегодня, я бы просто не поверил. Я не принадлежу ни к какому хасидуту, я такой очень сухой литвак, сильно высоких материй я не понимаю. Но тут я с точностью могу сказать, что именно так и было. И кто мне не поверит, это его право.

Начались удивительные вещи, случаи, но сразу я не обратил на это внимание. Потом я это заметил и понял, что моё поведение влияет на мою жизнь.

Я обратил внимание на следующее. Когда работаю над комиксами - все происходит нормально, как надо. Но если я не работаю над ними - обязательно происходит какая-то катастрофа в той или иной области, на том или ином уровне. А когда работаю, то не только никакой катастрофы не происходит, а даже если что-то нехорошее перед этим и было, и не было никакого выхода из создавшегося положения,  то вдруг неожиданно все распутывается и решается само собой. И выход находится.

Я не хотел в это верить. Я все-таки воспитанник нормальной советской школы. Это продолжалось не месяц и не два, а больше, чем полгода.

Гади Поллак. Обложка книги на английском

Приведу пример, каким образом это происходило. Воскресенье. Я сижу, работать мне не хочется. Поеду, решаю я,  покатаюсь по городу. Сел в машину, поехал. Возвращаюсь домой  уставший. На охраняемую стоянку машину ставить лень.  Оставляю машину около подъезда. Иду домой, ложусь спать.

Утром встаю. Машина взломана. Не угнали, но документы забрали. И - на машину, и мой  паспорт. А у нас военное положение в Приднестровье. Никуда без документов даже двинуться нельзя. Идти в милицию переоформлять - это займет полгода. Все знают, как это происходило. Заплатить за новые документы взятку, чтобы это сделали сразу же – надо не меньше 1000 рублей. Дорого. 

Возвращаюсь домой. Иду работать. А каким образом я работал? Я читал Танах. Вдруг кто-то звонит в дверь. Открываю: амбал два на два.

- Ты Поллак?..  Я нашел твои документы.

- Ты случайно не в машине их нашел?

- Нет, нет, на дороге.  Давай тысячу рублей.

-Нет, я не согласен.

Закрываю дверь. Он ставит ногу.

- 500 рублей.

Хорошо, половину скинул.

- Нет.

Он спускается по лестнице. Что он будет делать с моими документами?..

Смотрю: возвращается.

- Ладно, давай бутылку водки.

- Бери!

На следующий день я опять не работал. Возвращаюсь домой. Нет света. Счётчик потек. Все детали вышли из строя. Что делать? Надо новый покупать: большая головная боль. Но пока еще светло, сажусь работать. Тут же входит мой сосед. Что случилось? Он пытался показать из себя нового русского и хотел поставить для своей квартиры какой-то навороченный дигитальный счетчик. Для этого нужно было проверить свет, и он вдруг увидел, что мой счетчик потек.

По этой причине сосед стучится ко мне и спрашивает, не хочу ли я, чтобы он поставил мне свой старый счетчик, который еще работает. Я спрашиваю:

- Сколько это будет стоить?

- Бутылку водки.

На следующий день у меня головокружение. Еле подхожу к телефону, записываюсь к врачу. Записывают на час дня.  Открываю шторы. Доползаю до стола. Пока есть время, начинаю работать. И забываю обо всем на свете. К часу очнулся, вскочил - надо идти!

А зачем мне идти к врачу? Я себя прекрасно чувствую. Как будто ничего не было. И так продолжается одно за одним, одно за одним. Месяцев восемь-девять.

Дальше происходили дивные вещи. В какой-то момент денег стало не хватать.

Только сажусь работать, стучат в дверь: кто такой?

- Поллак?

- Поллак.

- Я сейчас был в Швейцарии, встретил в Женеве ваших родителей, сказал им, что возвращаюсь через Кишенев. Они попросили меня передать конверт вам.

И деньги не пропали. И привез, и передал.

Гади Поллак. Обложка

Я понял, что есть какая-то сила, которая заставляет меня работать (учить Танах). Я не хотел принимать версию «падре» про Бога, но деваться мне было некуда. Я стал проверять, пока в один прекрасный день  не пошел в театр.

В театре мои друзья играли на сцене. И было так: я сижу и записываю что-то на видео для моих друзей. В это время какая-то голова высовывается и мне мешает.

Я прошу:

- Извини, ты мне мешаешь.

Человек не понимает и обращается ко мне на языке, который я не понимаю. Я понимаю многие языки: идиш, немного немецкий, английский. Славянские языки. Но этого языка я совсем не понимаю. Подумал, может быть, это турецкий.

И вдруг происходит такая вещь.У него звонит мобильный телефон. Я слышу одно слово, которое я знаю:

- Шалом!

Я понимаю, что это израильтянин.

Сразу после спектакля я к ним подскочил. Говорю по-английски.

- Вы израильтяне?

- Да.

- А я еврей и т.д.. А что вы, израильтяне,  здесь делаете в Кишеневе?

- Мы вожатые, приехали сюда организовывать лагерь для  детей.

Так мы поговорили, и они в итоге меня спрашивают:

- Вы хорошо знаете английский. Давайте Вы будете у нас переводчиком?

- Вы израильтяне, а я буду у вас переводчиком в летнем лагере? – удивился я, – я не знаю иврита.

Тогда они объясняют:

- У нас для детей есть 4 учителя - они знают иврит и английский. Дети знают только русский. У нас только два переводчика с языка иврит. А вы будете детям переводить с английского.   При условии - деньги платить мы вам не будем, но питание, отдых, проживание – все будет для вас бесплатно.

Дети там в лагере от 9 лет и до 22-х. А мне самому ненамного больше.  Я думаю: почему бы мне там не отдохнуть? И соглашаюсь. Я еду с ними в лагерь. Они там что-то детям рассказывают, игры как бы еврейские проводят. Меня это мало интересовало...

Но в один из дней, в пятницу вечером, я вхожу в столовую, и вдруг меня оставливают и говорят:

- Нет, сначала надень это на голову.

- Что это? – спрашиваю я и вижу: лежат какие-то кружки картонные в корзине, - что это такое?

- Надень это.

- Куда?

- На голову.

Надеваю, вхожу.

Стоит сохнутовец с кружком на голове и стаканом в руке. Что-то говорит. Музыка играет. На каждом столе французские булки лежат. Спрашиваю, что это такое. Говорят: Шаббат.

- Что такое?

- Суббота. Святой день для евреев.

Оркестр что-то играет. О чем-то говорят. Все покушали, сняли эти картонки и ушли. Я тоже снимаю в конце ужина картонку и выхожу.

И вдруг под фонарем (уже темно) смотрю: стоит группа ребят и о чем-то громко спорят. Ну, думаю сейчас будет драка. И я вижу, первое, на что я обратил внимание, что у них на голове кипы.

Я подхожу к одному из парней и говорю:

- Ты забыл это снять.

- Нет. Я это ношу всегда.

-Даже не в столовой?

-Даже в будний день.

Я прислушиваюсь к тому, о чем они говорят, и слышу:

Они произносят Эйсов, Янкев.

Это очень похоже на «Эйсав и Яаков».

О, думаю я, это я очень хорошо знаю, я даже знаю, как это выглядит, я это рисовал. Вот я сейчас подойду и завалю их всех. Я выбрал такого самого опытного, на мой взгляд, и  я ему говорю:

- У меня есть пара вопросов по Библии, по Танаху.

 - Вопросов? По Библии?

- Да. Нельзя спрашивать? Нет? 

- Почему? Спрашивай!

- Ты не понял. У меня вопросы по Библии. Нельзя спрашивать?

- Можно.

Я его спросил сначала про Йосефа. То, что он мне сказал, я перессказывать не буду, там из самого пасука (фразы из Торы) все можно понять. Я ему вопрос, он мне ответ. Я еще и еще. Он снова отвечает. И на каждый вопрос - настоящий ответ.  Нет, вижу я, этого не сломаешь, как «падре». Утром мы опять продолжили.

Его звали Саша Файерман. Он сначала был в Хабаде, потом ушел оттуда, стал работать с американцами еще до того, как они открыли ешиву в Кишиневе. Сделал себе небольшую группку ребят, живет религиозной жизнью. Он самый образованный из них в плане иудаизма.

Голову рыбную купил на Рош а-шана, я тогда понятия не имел, что это такое - еврейская жизнь.

                                  Гади Поллак. Иллюстрация из книги

Спорили мы с ним все время и так, и сяк. В один день он меня спрашивает:

- Слушай, почему ты не выполняешь мицвот?

- Я еще не выяснил для себя многое.

- Но ты даёшь мне хотя бы 50 процентов, что я прав? – спрашивает он.

- Да. Даже больше, 70 процентов, - отвечаю я.

- А полгода назад? Сколько ты мог дать процентов, что я прав?

- Процентов 20. А 80, что ты не прав.

- А год назад? – продолжает допытываться он.

- Год назад я бы и одного процента не дал, - отвечаю я.

Тогда он говорит:

- Так ты можешь предположить, что еще через год ты можешь дать мне 100 процентов, что я прав?

-Не знаю, отвечаю я, может быть. Но пока я еще многое для себя не выяснил.

- Тогда зачем терять время? Начни соблюдать что-то маленькое, что тебя не очень обязывает, а когда ты поймешь, у тебя уже будет привычка соблюдать мицвот.

Это было логично.

- А что можно взять? – спрашиваю я, - скажи мне, что.

- Я не знаю. Надо подумать. Что-то такое, - советует он, - что не требует больших денег, внимания и времени.  Только помни, что если ты берешь что-то очень-очень маленькое, то берешь на все жизнь. Пусть очень маленькое, но отступать нельзя.

Я сказал:

- Это лишнее замечание. Я Поллак. Если я что-то беру на себя – это всё.

Подумали, подумали и решили, что я буду зажигать свечки перед субботой, чтобы отличить субботу от других дней.

Я начал зажигать свечи. Ну и что? Тогда было такое время, все что-нибудь пропадало: сначала мыло пропало. Потом сахар, нитки. И как только мне понадобились свечки - они пропали.  Я попросил «падре» принести мне свечки, и он мне принес вот такие две длинные тоненькие свечи. Я их разрезал на кусочки. И каждую субботу по два кусочка зажигал.

Так я начал зажигать свечи. Через какое-то время он мне говорит:

- Начни говорить Шма.

- А что это такое?

- Нужно говорить так: Шма Исраэль Ад-ной Элокэйну Ад-ной эход.

Я говорю:

- Это очень длинно, я не запомню...

- Я тебе напишу. Утром нужно говорить это до 8 часов.

Причем это он мне сказал летом, я не понимал, что время от солнца зависит. Постепенно подходит зима, а я очень любил поспать утром подольше. Я стал делать так. Подскакивал рано,  мыл руки, говорил Шма Исроэль и шел спать. Это было не очень удобно, но нужно было...

Неожиданно я получаю телеграмму от родителей, что они возвращаются из Швейцарии. Два года они не видели своего любимого сына... и  вдруг я представляю себе, как мой папа, бывший замполит части, обнаружит, что его сын зажигает свечи, непонятное что-то бормочет про себя по утрам и вечерам.

Что он скажет, и что мне теперь делать? Как я им это объясню? Как при них зажечь свечи? Я не смогу их спрятать. Пробормотать я, может быть, и смогу. А отменить то, что делаю -  уже нельзя. Я взял это навсегда.  А мама что скажет?

Пришел день приезда, но я так ничего и не решил.

Был четверг, вечер. Я приезжаю в аэропорт. Холодно. Они прилетают, и я вижу, что у них четыре огромных чемодана. Гигантских. Что там? - думаю я. - Прилетают на неделю всего.

Загружаю все в машину. Приезжаем домой. Все страшно устали. Не спали ночь. Родители идут спать в салон, я – в другую комнату.

В 8 утра я подскакиваю. Только-только начинает светать. Я слышу  шуршание. Тихонечко крадусь в салон. И что я вижу? Мой папа, бывший замполит части, закутанный в талит, в тфиллин стоит в углу, молится шахарит.

Когда они только приехали в Швейцарию, они еще ничего не знали. Никакого идишкайта, были, как гоим во всех отношениях. Эти родственники, харедим, которые их пригласили, взяли моих родителей к себе домой, и у них дома они увидели, как и что там происходит.

Папа принял всё это сразу, как приказ. Обычно люди ломаются, но мой папа – он Поллак. Он сказал себе: никого не интересует, легко это или сложно. На приказ отвечают «есть» и делают.  Маме очень понравились красивые шаб­батние песни, вкусные блюда. Мама очень музыкальная, она любит, когда красиво поют, она это приняла.

Как оказалось, в чемоданах родители привезли с собой не только подарки. Они привезли с собой Субботу. Тарелки, вилки, кастрюли - все кашерное. И вот они мне показали, что такое суббота. Это было совсем не похоже на то, что я видел в лагере. Был кидуш, диврей Тора, змирот (субботние песни). Это было что-то потрясающее.

Когда они улетели, родственники из Швейцарии стали меня подстегивать, чтобы я уехал из России. Короче, я решил уехать в Израиль.

Первое, что я сделал в Израиле – пошел в ульпан. Когда я пошел в ульпан, я решил надеть кипу. Я думал так: сейчас меня в Израиле никто не знает. А самое трудное для баалей тшува – это, как отнесется к ним  окружение.  Я сказал себе: почему бы мне сразу не прий­ти в кипе? Пусть меня в Израиле все, кто не знают, узнают в кипе. Все меня обступили, спрашивали, как это держится. Сказал, что гвоздиком прибил. После этого все стало нормально. Абсолютно никто не задавал никаких вопросов. Все знали, что Гади ходит в кипе. Всё.

После ульпана я знал два слова на иврите. Нашёл работу в компьютерной фирме в Рамат-Гане. А пока выяснилось, что у меня в Израиле есть очень большая семья. Авроом Поллак –- машгиах ешивы Слободка. Семья моей тёти, которая нас в принципе нашла, –- они живут в Бней-Браке и в Иерусалиме. Три сына у них рошей ешивот. Семья бли айн а-ра (не сглазить) очень большая и очень известная. Они меня пригласили к себе без всякой обязаловки. Я приезжаю и пытаюсь принять правила игры. Многое делаю неправильно, но никто, включая детей, не говорит мне, что я что-то не так делаю.

Всё очень хорошо и мягко.

В один прекрасный день звонит мне в компьютерную фирму реб Шломо Миллер (дядя моего папы):

– Приезжай ко мне быстро в Бней-Брак.

Я уезжаю с работы, приезжаю к нему. Он сидит, проверяет мезузы лицом к окну. Не поворачиваясь ко мне, даже не видя, кто вошёл, не здороваясь, он сразу спрашивает:

– Почему ты не учишься?

Я говорю:

– А что надо учить?

– Тору.

– А когда мне это делать? – отвечаю я. – Встаю в 6 утра, чтобы помолиться шахарит, и, так как я медленно читаю на иврите, до семи я молюсь. Пытаюсь быстренько что-то съесть. Я выезжаю в Рамат-Ган, и, так как утром много пробок, только в 9 я в Рамат-Гане. 12 часов я работаю, включая обеденный перерыв. В 11 примерно я в Ришоне. Мне надо помолиться маарив и что-то скушать. Примерно в 12 я ложусь спать до 6 утра. И так каждый день.

Тогда он мне говорит такую вещь:

– Попробуй уходить с работы на час раньше.

– Как я могу это сделать? – спрашиваю я. – Меня выгонят просто, а если не выгонят, то смотрите: я получаю зарплату как оле хадаш. Мне нужно работать дополнительные часы. Если их не будет, как я буду платить за квартиру, одежду, питание и т.п.? Кто мне заплатит разницу?

Он говорит:

– Если через месяц тебе будет не хватать денег, разницу ты получишь от меня.

– Хорошо, договорились.

Так я стал уезжать на час раньше.

Нашёл в Ришоне одно учреждение, там для баалей тшува занятия вечером были, и стал ходить туда.

Сидел, абсолютно ничего не понимая. Так я продержался две недели. Через две недели меня вызывает к себе босс и объявляет мне, что поднимает мне зарплату: ему нравится всё, что я делаю.

Я был уверен, что он хочет отругать меня за то, что я ухожу на час раньше. А он поднял мне зарплату.

– Смотри, – закричал я. – Я ухожу на час раньше, а не потерял ни копейки.

Он нисколько не удивился и сказал:

– Кол а мекабель алав оль Тора, маавирим мимэну оль дерех эрец (Каждого, кто принимает на себя груз Торы, освобождают от груза повседневных дел).

И ещё он сказал:

– Всё нормально. Добавь ещё час.

– Какой час? Тут уже и так чудо произошло.

– Нет, добавь ещё.

– Хорошо, разница на вас.

И так я стал добавлять, добавлять и начал учиться всё больше и больше. Сначала мне было очень тяжело. Я ничего не понимал, зачем мне нужна учёба, и не чувствовал к ней никакой тяги.

Но так как он мне сказал, что доплатит разницу, я был готов. Через полгода примерно я учился полдня, а полдня работал. И получал за полдня в три раза больше, чем получал вначале за целый день.

А потом я бросил компьютерную фирму, всё это дело и ушёл в учёбу. Начал учиться в ешиве...

– Какие воспитательные проблемы, по-вашему, стоят перед "русскими" религиозными семьями, и какие решения вы можете предложить?

– Я не воспитатель и не знаю, насколько я могу об этом судить. Скорее, я могу говорить о воспитании в качестве папы. Есть несколько проблем, и первая из них даже не в том, что мы баалей тшува. Проблема, скорее, в том, что многие "русские" семьи чувствуют в своей "русскости" определённую ущербность. Я не вижу в этом недостатка, напротив, в этом есть большой плюс.

Нас воспитывали быть обязательными во всём, начиная с чистописания и заканчивая отношением к книжкам – это то, чему здесь никто детей не обучает. Нам тяжело принять эту израильскую необязательность, скажем так, левантийскую ментальность.

Я могу предложить такой путь. Мы не вступаем в конфликт с этой ментальностью, а мягко и элегантно пытаемся объяснять нашим детям то, что они не должны быть такими, как люди на улице. Люди на улице могут быть очень хорошими людьми. Очень положительными и даже достойными похвалы. Но, говорим мы,  вы не должны быть такими, как они. Вот и всё. Всё очень просто. Поэтому то, чему нас научили, мы должны передавать нашим детям. И не стесняться того, что мы другие. Конечно, так получится только в том случае, если мы не будем ощущать в этом некую неполноценность, а, напротив, будем видеть в этом наше преимущество.

Это преимущество можно хорошо ощутить у выходцев из Европы или Америки. У них абсолютно другой путь воспитания, чем у израильтян, и они этим гордятся. Американцы и в садике, и в хедере ведут обучение на своём языке, хотят, чтобы дети его сохранили. Почему бы и нет?

Русский язык в семьях выходцев из России – это важный вопрос. Говорить с детьми на русском или нет? Каждый сам решает для себя этот вопрос. Мои дети хорошо говорят по-русски, но я не говорю, что это обязательно для всех. Правда, они быстро переходят на иврит, если нужно объяснить какую-то проблему. Мы не стесняемся говорить с ними на русском языке, ничего плохого в этом нет.

В то же время, нельзя замыкаться из-за этого. Я, например, не выбираю свой круг общения по принципу, откуда люди приехали, какова их страна Исхода. Мой круг общения не определяется языком общения. Я ищу тех, кто мне интересен – среди них англичане, швейцарцы, израильтяне, – абсолютно разные люди. Меня не останавливают наши отличия.

Может быть, некоторых русских останавливает другая ментальность, недостаточное владение языком или что-то другое. Нам надо самим постараться быть более гибкими. Абсолютно не переживая из-за того, что мы олим хадашим. Язык недостаточно знаем? Зачем из-за этого переживать? Да, мы из России, и у нас есть свои преимущества. Да, мы не такие, мы другие. Не то что кто-то должен смотреть на кого-то свысока, просто нужно понимать, что есть разные люди. Люди очень достойные, очень хорошие. Но мы другие.

Вторая проблема состоит в том, что мы – баалей тшува, в том, что у нас нет опыта, мы сами это не прошли: хедер или что-то другое, школу. Мы не знаем, с чего и как это начинать.

Третья проблема – это проблема связи поколений. Здесь я плохой советчик. У меня эта проблема решена. Мои родители харедим: дедушка делает кидуш, бабушка печёт халы, они говорят брахот и всё остальное. Дети всё это видят. Но так бывает далеко не у всех, и в других семьях бабушки с дедушками могут начать учить другому.

Вспомнил смешную историю из семьи наших знакомых. Приехавший из России дедушка стал регулярно прикладываться к спиртному. Дети оценили это по-своему. Они прибежали к матери:

– Мама! Наш дедушка такой цадик! Такой кадош!.. Он каждый день делает кидуш! 

Очень сложно объяснить детям, что бабушка или дедушка не делают каких-то важных вещей и при этом не настроить детей против них. Как им внушить уважение к старшим, не  подвергая их внешним влияниям?

Первый способ – это универсальный способ решения всех проблем. Это молитва. Это очень-очень важно. Шлом баит (мир в доме), хинух еладим (воспитание детей) – обо всём, что нас волнует, мы должны просить Вс-вышнего. Он обладает неограниченными возможностями и может дать нам все, что мы просим. Мы просим один раз? Два раза? У нас есть возможность всегда просить у Вс-вышнего все, что нам нужно. Баалей мусар (учителя еврейской этики) учат: будьте нудниками! Просите Его даже тогда, когда все хорошо, не только, когда плохо. Просите все время! Это первый способ.

Второй способ, или, скорее, второе правило, которое ни в коем случае не отменяет первое (и я вообще считаю, что все проблемы в харедимном обществе  из-за неисполнения этого правила), говорит: у каждого должен быть свой рав, с которым он всегда может посоветоваться... Рав - это тот, у кого есть огромный жизненный опыт, знание людей и, самое главное, знание Торы.  Кого выбирать – это отдельный вопрос. Надо действительно выбирать достойных людей.

Написано (Пиркей Авот): «Если похож рав на ангела – учите у него Тору». Я не знаю, как выглядит ангел, я знаю, как выглядит мой рав. У меня очень близкие отношения с ним. Многие проблемы у меня решились благодаря тому, что я стал общаться с таким человеком.  Он проверяет все мои книги. Мои книги, после того как их смотрят мои дети, прежде чем выйти к читателю, попадают  сначала на стол к моему раву.

Кроме того что он знаток Торы, он знает все на свете. Я могу говорить о нем очень долго. Он йерушалми, ходит в штраймл. Он фактически не вынимает носа из Гмары. В то же время, он может назвать поименно всех министров царя Николая в дореволюционной России, рассказать подробнейшие сведения о причинах гибели «Титаника». Откуда он все это знает – я понятия не имею. Но это  так.

А кроме всего, что я уже упомянул: о важности молитвы и связи с равом, - нам никогда не надо стесняться спросить. Можно подойти к  ребе в хедере и спросить обо всем, что мы хотим узнать. Они прекрасно знают, где мы выросли и что мы прошли.

Один мой знакомый израильтянин, на мой взгляд, очень точно определил нашу проблему, сказав, что русский – это человек в коробке, «адам бекуфса».  Это человек закрытый со всех сторон. Отсюда все проблемы: и финансовые, в том числе, и психологические, и в семье, и в воспитании детей.

Не надо бояться вылезать из коробки. Надо приоткрыть ее – эту «русскую» коробку - и постараться глотнуть свежего воздуха, ничего не случится. И с другой стороны, я  возвращаюсь к тому, что уже сказал, абсолютно не надо стесняться того, что мы «русские».

Гади Поллак. Иллюстрация

- Ваши дети любят ваши книги?

- Мои  книги проверяются на моих детях еще до того, как они вышли. Они их оценивают.

Гади Поллак. Страница их Биркат а-мазона

- Скажите еще по поводу ваших книг...

- По поводу моих книг мне трудно что-либо добавить. Я могу рисовать, а не расказывать про книги. Я художник. Вот мои рисунки...

Гади Поллак. Авторская подпись

P.S. Книги Гади Поллака можно купить, в том числе, и в нашем магазине.

Кстати, вот ссылка на аудиофайл выступления Гади Поллака, любезно предоставленный им для нашего сайта

 

 

 

Теги: Мицва, Святость, Наши, Художники, Ручная работа